Все легенды и мифы

мифологический символ, связанный с магической силой, благодаря которой божество или мифологический персонаж обладают способностью видеть, сами оставаясь невидимыми. Эта способность, символизируемая наличием одного огромного глаза или большого числа глаз (тысячеглазый Аргос в греческой мифологии; "зрячая плоть" - существо, сплошь покрытое глазами, в китайской мифологии; Моунямы (Землямать), которая носит в себе множество глаз, в мифах нганасан), зависит от божеств, способных наделить ею мифологических героев и лишить ее (в хеттско-хурритском мифе охотник Кешши по воле богов, недовольных жертвоприношениями, перестает видеть животных; в абхазском мифе охотнику попадается та дичь, которую до него съел и воскресил бог охоты Ажвейпш). Многие боги обладают столь устрашающим взором, что его не выдерживают смертные. В мифе североамериканского индейского племени оджибве одно из шести сверхъестественных существ, вышедших из моря, чтобы смешаться с людьми, было с повязкой на глазах. Когда это существо сняло повязку, то человек, на которого упал его взгляд, тут же умер, словно пораженный молнией. В мифе индейского племени комоксов женщина - дочь Орла ушла от мужа. Когда он стал ее преследовать, она обернулась назад и испепелила мужа своим смертоносным взглядом (ср. также взгляд горгон в греческой мифологии). Эти образы, связываемые с хищными птицами, сопоставимы с образом бабы-яги - хозяйки мира мертвых (ее зооморфный образ - птица). Баба-яга слепа, и благодаря этому живые могут избежать смерти при встрече с ней. Мифологически символы смерти вообще связываются с невидимостью (ср. греч. аид), причем живые слепы относительно мертвых, а мертвые - относительно живых. По поверьям нганасан человек и животные живут, пока у них живы глаза. После их смерти глаза попадают в распоряжение Моу-нямы, а мертвый должен обзавестись новыми, иначе он заблудится на пути в землю мертвых.

Характерной особенностью многих мифологических персонажей является одноглазость (ср. герм.-сканд. Один, кельт. Луг, дочь Рябчика в индейском мифе сэлишских племен, одноглазые мужские фигуры энеолитической культуры Триполья), которая, так же как и слепота (напр., в хеттскохурритском цикле мифов о Кумарби глаза Уликумми закрыты камнем), может быть свидетельством особой магической силы. Для амбивалентного мифологического мышления представление о том, что избыток зрения равнозначен слепоте, вполне закономерно (отражение этого представления проявляется и в данных языка; ср. лат. oculus, "глаз" и литов. akias. "слепой").

Распространенным мифологическим мотивом является также похищение глаз или ослепление бога его сопер ником и последующее исцеление которое осознается как способ воз рождения бога. В хаттско-хеттскои мифе у бога грозы демоном-змеек отняты глаза и сердце. Чтобы вер нуть их себе, бог грозы рождает сына-человека, который женится ш дочери змея и выпрашивает у неге сердце и глаза своего отца (ср. так же ослепление егип. Гора Сетом t последующее исцеление его богине" Хатор). Ритуальное соответствие эти" мифам обнаруживается в обрядах, в< время которых в статую бога (Оси риса в Египте, Будды в Древней Инди" и др.) вставляли глаза. Глаз бог может и сам выступать как один и; главных мифологических персонажей (Око Ра в египетской мифологии).

"Глаз мифологического существ" (напр., глаз Одина) нередко пред ставляется в виде источника, омывае мого водой (как слезами), что отражается в существующей во многих языках (хеттском, балтийских, славянских, семитских) связи названий глаза и источника. В мифе калифорнийского индейского племени яна человек, почти превратившийся в скелет, беспрерывно плачет, и овцы приходят пить воду, текущую из его глаз; когда же он перестает плакать, на месте его страданий остается соленый источник (сходный мотив имеется и в мифе индейского племени модок).

Мифологические представления о магической силе взгляда, дурном глазе и смертоносном взгляде находят развитие в фольклоре (в заговорах от сглаза, дурного глаза) и (через его посредство) в художественной литературе - в произведениях, либо прямо использующих фольклорно-мифологические образы ("Вий" Н. В. Гоголя), либо воспроизводящих сходные представления на другом уровне осмысления (стихотворение А. Блока "Есть игра: осторожно войти...", стихи Г. Аполлинера об авиаторе и др.).

Лит.: Иванов В. В., 06 одной параллели к гоголевскому Вию, в кн.: Труды по знаковым системам, т. 5, Тарту, 1973; его же, Категория "видимого" и "невидимого" в тексте: еще раз о восточнославянских фольклорных параллелях к гоголевскому "Вию", в кн.: Structure of texts and semiotics of culture. The Hague-P., 1973; Матье М. Э., Древнеегипетский обряд отверзания уст и очей, в сб.: Вопросы истории религии и атеизма, [т.] 5, М., 1958; Потебня А. А., О мифическом значении некоторых обрядов и поверий. II: Баба-Яга, "Чтения в императорском Обществе истории и древностей Российских при Московском университете", 1865, кн. 3; Пропп В. Я., Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946; Рифтин А. ГГ., Категории видимого и невидимого мира в языке, "Ученые записки Ленинградского государственного университета. Серия филологических наук", 1946, в. 10;

Цивьян Т. В., Античная балканистика 3. Языковые данные и этнокультурный контекст Средиземноморья. Предварительные материалы, М., 1978; Africa Т. W., The one-eyed man against Rome: an exercise in euhemerism, "Historia", 1970, Bd 19, Н. 5;

Crawford 0. G. S., The eye goddess, L., 1958; Gimbutas М., The gods and goddesses of Old Europe. 7000 to 3500 В. С. Myths, legends and cult images, L., 1974; Lang J., The concept of psyche: its genesis and evolution, "Acta ethnographica", 1973. t. 22, fasc. 1-2; Riemschneider M., Augengott und heillge Hochzeit, Lpz., 1953; T hie me P., Studlen zur indogermanischen Wortkunde und Religionsgeschlchte, B., 1952.