Все легенды и мифы

В мифопоэтической традиции образ Л. тесно связан с Афродитой, Аполлоном, Зевсом, Ледой, Орфеем, Брахмой, Сарасвати и др., со святыми, например с шотландским святым Катбертом, обычно изображаемым на скале в святой земле в обществе Л. и выдры. Особое значение имеет мотив обращения в Л. громовержца Зевса, увлеченного красотой Леды, который является вариантом и трансформацией мифологемы о космическом яйце (см. Яйцо мировое; ср. яйцо Брахмы в индийской мифологии) и составляет часть мифологического и сказочного сюжета, имеющего варианты о метаморфозе Л. в девицу и девицы в Л.: Л. оставляет на берегу одежду из перьев, обладающую магическими свойствами, и в виде девицы купается в озере (море); прекрасный юноша похищает одежду, девица не может вернуть себе свой прежний облик и становится женой юноши, ставя ему некое условие табуистического характера; юноша случайно нарушает табу, его жена обретает одежду из перьев, превращается в Л. и улетает в свое царство, за море, унося с собой весну, , солнце, плодородие. В одной румынской рождественской колядке "лебединая" девица требует от юноши, чтобы он совершил путешествие на небо и добыл брачный венец и птицу, которая пела бы на их свадьбе; святой Василий в раю одаривает юношу, и тот возвращается к деве-Л. Сюжет брака человека с животным (птицей) распространен у многих народов, он нашел отражение и в ряде фольклорных образов (царевна-лебедь, герой, превращающийся в Л., например, в ряде русских сказок, и т. д.) и в именослове [ср., напр., "лебединое" имя Сванхильд в скандинавских мифах, а также имя Кикн (греч. kuxvog, "лебедь")], у ряда персонажей греческой мифологии (см. в ст. Кикн). Л. связан и с солнцем; так, в "Тайттирия-брахмане" (III 10, 9, 11) некий риши (мудрец) силой своего знания превращается в золотого Л., летит на небо и соединяется с солнцем. Одна из наиболее разработанных и освоенных литературой мифологем - умирающий Л., который в минуту смерти взмывает вверх, навстречу небу и солнцу, издает последний крик ("лебединая песня", ср. античную легенду, получившую законченную форму у Эсхила - Agam. 1445 и Цицерона - De oratore, 3, 2, 6 и др.) и, мертвый, низвергается в воду. Образ Л. выступает как символ поэта, певца и высоты поэзии (ср. "Лебедь" Г. Р. Державина, "Царскосельский лебедь" В. А. Жуковского). Эта символика в своей основе связана и с представлением о способности души странствовать по небу в образе Л., выступающего как символ возрождения, чистоты, целомудрия, гордого одиночества, мудрости, пророческих способностей, поэзии и мужества, совершенства, но и смерти. В связи с этим особенно важно противопоставление в мифе и сказке белого и черного Л. (жизнь - смерть, добро - зло). Нередко темные силы маскируются образом белого Л., вслед за этим обычно следует их разоблачение (ср. пословицу о лебедях, оказавшихся гусями, как актуализацию мотива обманутых обещаний, неподлинности, лживости). Противопоставление этих начал нередко реализуется в орнитологическом коде - Л. и ворон (ср. игру в ворона, преследующего лебедей, а также австралийский миф о том, как горные вороны бросали свои перья на раненых, лишенных перьев братьев, превращая их в черных Л.), Л. и совы, Л. и ласточки. Образ Л. используется и как элемент астрального кода; так, в римской мифологии Цигнус (Cygnus, букв. "лебедь") оказывается на небе как северное созвездие Млечного пути. Иногда Л. выступает в качестве тотема: якуты вели свое происхождение от девицы-Л., бурятские роды Шарят и Харят - от брака шамана с девицей-Л., небесный владыка австралийских аборигенов Байаме происходил от рода черных Л. В отдельных случаях образ Л. приобретает редкие значения. В кетском мифе Л., сопровождающие Томэм, выступают как вестники весны и тепла. Мифологические значения Л. клишируются в геральдике и (шире) в поэтической символике произведений прикладного искусства (Л. как знак поэта; Л. под лавровым деревом; Л., поющий при веянии ветерка; Л., поющий на гробнице; два Л. у кипариса, к которому прислонена лира; Л., падающий в воду, и молния; Л. на водах; Л. и орел, от которого он отворачивается, и т. п.). Ср. также широкое использование образа Л. в фольклоре (при описании женской красоты) и в поэзии, где углубляются традиционные образы (ср. тему царственности и смерти в "Лебеде" Р. М. Рильке) или строятся новые (Л. как символ протеста против низкой действительности у Ш. Бодлера).

Образы Л. и "лебедь-девицы" популярны в искусстве символизма и "модерна" (С. Малларме, Э. Мунк, М. А. Врубель и др.); в 20 в.- в иллюстрациях А. Матисса.

Лит.: Funk and Wagnalls standard dictionary of folklore, mythology and legend, N. Y., 1972, p. 1091; Jobes G., Dictionary of mythology, folklore and symbols, pt 2, N. Y., 1962, p. 1616-17; Henke1 A., Sсhоne A., Emblemata. Handbuch der Sinnbildkunst des 16. und 17. Jahrhunderts. Stuttg., 1967, S. 815-18.