На главную
Легенды и мифы народов мира

 Цифры. Мифов - 3774, терминов - 5078, персонажей - 3717, событий - 607.
 Последняя новость. 25.11.2011. Делаем редизайн....
 Не забывайте! У нас есть еще отличный сайт о чае.


 а  б  в  г  д  е  ж  з  и  й  к  л  м  н  о  п  р  с  т  у  ф  х  ц  ч  ш  щ  э  ю  я 

[восходит к древнеиран. *hvarnah-, обычно трактуемому как обозначение солнечного сияющего начала, божественного огня, его материальной эманации (ср. вед. svar, "свет", "сияние", "блеск", "солнце"), возрастающей, прибывающей, расширяющейся силы (ср. индоевроп. *suer йу-пез"), нечто желанное, достигнутое, откуда - "хорошая (благая) вещь", "желанная вещь", "благо", "имущество". Авест. x^arbnah, "слава", "величие", "блеск", "сияние", "харизма" и т. п., согд. ргп, "слава", "знамение" и т. п., осет. farn, "обилие", "счастье", "мир", др.-перс. farna, ср.-перс. xvarrah, "царская слава", "царское величество", перс. farr, "блеск", "великолепие", "пышность" и т. п., согд. prn, frn, сакск. pharra, "положение", "ранг", "достоинство", "звание" и т. д.], в иранской мифопоэтической традиции божественная сущность, приносящая богатство, власть и могущество; державная сила. Видимо, Ф. выступал и как неперсонифицированное сакральное начало абстрактного или конкретного (материальный символ) характера, и как персонифицированный божественный персонаж. В "Авесте" Ф. - обычно некая сакральная благая доля, "хорошая вещь" ("Яшт" XVII 6). Им могут владеть божественные персонажи, дарующие его людям ("Датастан-и-деник"), сами люди, для которых Ф. обычно воплощается в богатстве ("Яшт" Х 8, "Ясна" 60, 2, 4), доме, жене, детях, скоте, здоровье ("Яшт" XV 56, известна формула пожелания Ф. для сохранения здоровья в поздних зороастрийских текстах). Ф. имеет общие атрибуты с едой, пищей, которая в иранских языках может обозначаться тем же словом, что и Ф., или его производными (авест. xardnah, xardnti, xarotay, xrtlfta, xarona и т. п.). Ф. выступает и как добрый дух - охранитель дома, в случае смерти хозяина он покидает дом, если не соблюдены некоторые условия (ср. отражения в осетинской традиции: пословица "тише, не забывай о Ф. дома", представление о том, что отцовский Ф. не уходит в царство мертвых). Особым Ф. обладает селение, область, страна, народ. В ряде случаев говорится о Ф., скрытом в глубине вод ("Яшт" XIX 51-64), о Ф., связанном с водами и реками, с солнцем, выступающим как даритель Ф. ("Денкарт"). Иногда Ф. реализуется не столько в материальном виде, сколько символически - как счастье, доля, судьба (в этом смысле он сопоставим с греческой Тихе, римскими Фортуной, гением и т. п.). Именно такой Ф. свойствен, видимо, ариям в целом, жрецам-кави, Заратуштре ("Яшт" Х 105). Тот, у кого есть Ф., - "обладатель благой судьбы". Ф. - объект восхвалений ("Яшт" XIX), он непобедим и могуществен: он спутник победы, являющийся в виде сияющего огня ("Перед Митрой летит пылающий огонь, могущественный фарн кави", "Яшт" Х 127). Образ сияющего Ф., высшей божественной доли, находящейся в обладании верховной власти (царя), получил воплощение в царском нимбе. Более поздняя традиция усвоила образ Ф. как символ незыблемости шахской власти в Иране. Ф. как доля, судьба связывался с брачными и похоронными обрядами. Ср., например, отражения в поздней традиции: свидетельства армянских авторов Фавстоса Бузанда (5 в., "История Армении", IV 24) и Мовсеса Хоренаци (кон. 5 - нач. 6 вв., "История Армении" III 27), согласно которым царская гробница - это место, где находится Ф. царя после его смерти; таджикское представление о том, что душа барана (связываемого с Ф.) помогает душе человека перейти через мост, ведущий в рай, и т. п. У осетин при введении жениха в дом шаферы возглашают "Ф. шествует!", поются свадебные песни Ф. и т. п. Иранской религиозно-мифологической традиции не было чуждо и представление о плохом Ф., откуда авестийское dus-х"агоnah-, "обладающий плохим Ф.". Основная мифологема о том, как Ф. оставляет своего обладателя, связана с Иимой, от которого Ф. отлетел в облике птицы варэгна (уагй^па, "Яшт" XIX 32). Тот же мотив встречается и позже. Ф. не только связан с животными, но и нередко трансформируется в зооморфные образы. О связи Ф. с птицей варэгна (сокол Варган, инкарнация Веретрагны), возможно, свидетельствует упоминание в "Яште" (XIV 36) об амулете из птичьих перьев, который приносит почтение, дарует Ф. Реконструируется (Г. В. Бейли) представление о Ф. в виде газели. Широкое распространение, особенно в сасанидском искусстве, получил образ барана как воплощенного Ф. Это связывает Ф. с Веретрагной, чьим атрибутом был баран (уже в "Видевдате" 19, 17 Веретрагна в образе ветра называется "несущим x^arunah-", где х"агдnah- толкуют как божественное знамя, знак). Начиная с Шапура II изображение барана как символа бога Ф. получает широкое распространение, а Аммиан Марцеллин сообщает, что в одном из сражений Шапур II имел на голове богато украшенный убор в виде бараньей головы (Res gestae XIX 1, 3). Сходные изображения известны на кушаносасанидских монетах, предметах посуды и утвари. В пехлевийском сочинении 6 в. "Карнамаки Ахтахшери Папакан" образ барана на лошади выступает как воплощение царственного кейянидского Ф. Ср. использование образа барана в структуре царского трона: в "Шахнаме" Кай Кавус дарит Рустаму трон в виде барана. Видимо, эта символика имела и более глубокие корни. Уже на луристанских бронзах, на стеле из Унташгала, на еще более ранних печатях отмечены персонажи с короной, украшенной бараньими рогами. Изображения барана присутствуют на многочисленных зооморфных ручках сосудов в среднеазиатской и сарматской керамике первых веков н. э. (иногда вместо барана выступают козел, вепрь, собака и т. д.). Б. А. Литвинский толкует их как зооморфные символы Ф. - охранителя сосуда. Не исключена связь Ф. в образе барана с осетинским "властителем спальни", награждающим новобрачных потомством (своего рода субститутом "властителя спальни" является "святой баран", к которому в брачном обряде обращаются с просьбой, чтобы рождались мальчики; ср. связь Ф. с брачными обрядами). С персонифицированным образом божественного Ф., возможно, следует связывать находку на Кубани золотого амулета с надписью, содержащей имя Уатафарнес, толкуемое рядом исследователей как Ф. (божество) жилища. В иранской традиции есть немало примеров, когда Ф. изображался в человеческом облике. В согдийскоманихейской версии сказки о Кесаре и ворах вор, облачившийся в царские одежды, обращается к лежащему в гробнице Кесарю, объявляя, что он его Ф. Вероятно, Ф. как особое божество входил в состав согдийского пантеона (по реконструкции В. Б. Хеннига). В Бактрии у кушан Ф. изображался в виде человека в царской одежде. Широко известны изображения мужского божества Фар(р)о на кушанских монетах.

Иранские производные от Ф. - *hvarnah оказали влияние на формирование сходных понятий у соседних народов (ср. древнетюркское qut или слав. *slava), а в некоторых случаях заимствовались ими (ср. тохарские иранизмы perne, param или, возможно, славянское "парни, парень" как обозначение социально-возрастной категории мужчин, готовых к вступлению в брак).

Особый престиж, который связывался с понятием Ф., предопределил чрезвычайно широкое использование слова "Ф." в ономастике (в частности, царской). Ср. скифско-сарматские согдийские (pvyprn=Bagefarn, Nanefarn, Wyasefarn и др.), парфянские (Mtrprn=Mihraiarn, Prnbg= Farnbag, Brzprn=Bur2iarn и др.), хорезмийские (sy´wrsprn) имена, а также еще более древние наименования, например в ассирийских клинописных источниках: Awarparnu (713 до н. э.), Sitirparna^Cidrafarnah-, Iparna. Характерна семантика элементов, составляющих сакрально отмеченные формы: Ф. и baga/baya-, "доля", "бог", arta-, "истина", xsaftra-, "царская власть", агуа, "арийский" и т. п. (ср., например, священные огни Farnbag, Aturfarnabay и др.).

Лит.: Миллер В. Ф., Осетинские этюды, ч. 2, М., 1882; его же, О сарматском боге Уатафарне, в кн.: Древности Восточные, т. 1, в, 2, М., 1891, с. 12934; Тревер К. В., Золотая статуэтка из селения Хаит, в кн.: Труды Государственного Эрмитажа, т. 2, Л.-М., 1958, с. 142-43; Литвинский Б. А., Кангюйско-сарматский фарн. Душ., 1968; Топоров В. Н., О происхождении нескольких русских слов (К связям с индоиранскими источниками), в кн.: Этимология. 1970, М., 1972, с. 23-37; Nyberg Н. S., Die Keligionen des Alten Iran, Lpz., 1938; Widengren G., Hochgottglaube im Alten Iran, Uppsala, [1938]; его же. The Sacral Kingship of Iran, в сб.: La regalita sacra, Leiden, 1959, p. 242- 257; его же. Die Religionen Irans, Stuttg., [1965]; Bailey Н. W., Zoroastrian problems in the ninth-century books, Oxf., 1971; его же, Armeno-Indoiranica, в кн.: Transactions of the philological society, L., 1956; его же, Iranian arya- and daha-, в сб.: Transactions of the philological society, L., 1960; Lentz W., Yima and Khvarenah in the Avestan Gathas, в кн.: A Locust´s Leg. Studies in honour of S. Н. Tagizadeh, L., 1962, p. 131-134; Duсhesne-Guillemin J., Le eXanlnah", "Annali dell´ Istituto Univcrsitario Orientale di Napoli. Sezione linguistica", 1963, v. 5, p. 19-31; Bussagli М., Painting of Central Asia, Geneva, 1963; M ole^ M., Culte, mythe et cosmologie dans l´Iran ancien, P., 1963, p. 434-68; Henning W. B., A Sogdian God, "Bulletin of the School of Oriental and African Studies", 1965, v. 28, № 2; Asmussen J. P., [рец. на кн.] Binder G., Die Aussetzung des Konigskindes Kyros und Romulus, Meisenheim am Glan, 1964, "Orientalistische Literaturzeitung", 1967, Jg. 62, № 5-6, Gobi R., Dokumente zur Geschichte der iranischen Hunnen in Baktrien und Indien, Bd 1, Wiesbaden, 1967 [Katalog]; Rosenfield J. M., The Dynastic arts of the kushans, Berk.-Los Angeles, 1967.

Цитируется по изданию: Мифы народов мира. Под ред. С.А. Токарева    


Яндекс цитирования Яндекс.Метрика