%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%BC%D0%B8%D1%84%D1%8B

"Двенадцатый час рождается каждый день. Он рождается в той невидимой тени, которую отбрасывают в свете звезд деревья и горы. И, подобно месту своего рождения, двенадцатый час прозрачен и почти неощутим. Заметить его может только тот, кто ждет его. Кто с нетерпением смотрит на часы, в предчувствии момента, когда минутная стрелка устремится прямо вверх. За секундной, как правило, никто не следит - люди неточны. Точными должны быть только часы.

Двенадцатый час был первым из ночных часов. Тех часов, с которыми люди встречаются реже всего, и которых почти никто не ждет.

Его утренние собратья были часто сварливы и недовольны - ведь встречавшие их люди часто спросонья уныло бубнили: "Ну вот, опять вставать", - или нечто подобное. Иногда, правда, их встречали солнечным субботним утром - удивительной улыбкой и сладким потягиванием в теплой постели. А некоторым утренним счастливчикам везло неимоверно - вместе с ними встречали рассвет и провожали звезды те редкие и часто одинокие романтики, что в эти часы не спали и зачарованно смотрели на мир.

Дневные часы были страшно деловыми и жутко суетливыми - их часто назначали, еще чаще - переназначали, еще чаще - переназначали. И из-за этого они часто были дерганными, но страшно важничали - они были уверены, что весь мир движется вокруг них.

Вечерние же часы горели одновременно счастьем и печалью. Ведь именно они были свидетелями прекрасных встреч и несчастных разлук. Счастливыми глазами смотрели они на соединяющиеся руки, и грустными и полными тоскливой мудрости - вслед уходящим. Именно они чаще всего были одиноко долгими и именно их чаще всего не наблюдали счастливые...

И только ночные часы были предоставлены сами себе. Они наблюдали ночную жизнь людей. Сон спящих и бодрствование редких неспящих. Но на сами ночные часы почти никто не обращал внимания. Иногда только, кто-то ждущий бросал на часы отчаянные взгляды, в которых читался один вопрос: "Где". Или кто-то другой в лихорадке вцеплялся в часы быстрыми взглядами, стараясь что-то успеть...

Ночные часы знали самое сокровенное - они видели ночные слезы и страсти, слышали срывающиеся с губ тайные желания и видели мечтающие лица - но были страшно одиноки... И только один раз в год каждый из этих часов ждут все и всюду.

В один из таких редких дней Двенадцатый час зашел ко мне. Зашел совсем не в свой срок - до нового, 1998 года, оставалось еще часа три. Я удивился, но не подал вида, и пригласил его устраиваться в любом удобном месте.

Он облюбовал уголок моего нового ясеневого стола - между банкой с чаем "Lady Grey" и свечой, которую я предусмотрительно зажег. У гостя явно было хорошее настроение, и ему столь же явно хотелось с кем-либо поговорить - но я не торопил его. Мне было страшно интересно, о чем он сам захочет говорить.

Двенадцатый час довольно осмотрел мой стол, немного поегозил на своем месте, устраиваясь поудобнее, и, слегка снобистским тоном, задал свой первый вопрос:

- Скажи-ка ты мне, дружище, неужели ты пользуешься всеми этими предметами, - он обвел взглядом заваленный всякой всячиной стол - настолько активно, что свалил их на своем столе?

- Нет, конечно. Но если они здесь лежат - значит я ими пользовался хотя бы один раз.

- Да ну! И санскритским словарем? - в вопросе явно звучало ехидство...

- Ну... Смотря что понимать под пользованием - конечно, я не читаю с его помощью древние санскритские тексты - но иногда заглядываю в него.

- А знаешь, что мне подумалось?

- Что?

- Ведь все эти вещи оказались на твоем столе не случайно - давай, я буду спрашивать тебя о них, а ты - рассказывать, что они означают для тебя.

- Давай - мне не жалко.

- Ну вот, например, что здесь делает вот эта банка с чаем?

- Как что? Стоит.

- Нет, ну ведь она не просто так стоит...

- Не просто так. Я чай пью, как ты заметил. Хочешь, кстати, тебе налью.

- Нет, спасибо. Ты давай не отвлекайся - что для тебя означает эта банка с чаем.

- Нет, постой... Я могу наврать тебе про то, что она - символ моего вкуса и хорошего знания чаев. Но зачем. Она стоит здесь по той же причине, по которой на столе оказались чашка, блюдце и ложка - я просто пью чай. Все остальное - ерунда. И в часах, что забились в угол, не ищи особого смысла - они просто вас считают.

- Ты так договоришься до того, что весь твой стол завален бессмысленными предметами...

- Это совсем не так. В банках, чашках и часах есть смысл - только он совсем не скрытый и очень простой. Ты просто пытаешься выискать тайный смысл там, где нет никакой тайны.

- Ну хорошо. А какой тайный смысл в тех листах бумаги, что лежат сейчас перед тобой и в том, что ты пишешь на них какие-то слова, словно конспектируешь наш разговор.

- Я действительно записываю его - не каждую ночь удается встретиться с Двенадцатым часом. А смысл - он совсем не тайный. Я пишу, потому что мне есть что написать. И я надеюсь на то, что мои записки прочитают.

- Кто? Неужели ты опубликуешь все то, что ты понаписал и позволишь толпе, которая даже не знакома с тобой, издеваться над частичками своей души, вложенными в эти строки.

- Не знаю. Пока я пишу для себя и еще для одного человека. Она сейчас далеко и я даже не знаю, прочитает ли она когда-либо эти строки - но надеюсь на это. И пишу только потому, что мне есть что сказать нам.

- Это она? - спросил Двенадцатый час, кивнув в сторону портрета.

- Да.

- Ну, тогда давай, рассказывай о ней.

- Нет. Я рассказываю только о том, что на столе - мы договорились.

- Ага! Значит душу изливать ты не хочешь!

- Мне нечего изливать. Изливать душу можно только тогда, когда в ней хоть что-то накопилось.

- Ну ладно. Тогда рассказывай о портрете.

- Портрет - это память и надежда. Память о надежде. Когда я создавал его, я надеялся, что те глаза, что выглядывают из-за солнца, когда-нибудь будут смотреть только на меня. В этом портрете нет ни капли мастерства - есть только любовь и желание преподнести сюрприз. Они - любовь и желание - способны заменить любое умение...

- А надежда. Ты сказал, что портрет - это память и надежда. О памяти ты рассказал. А на что ты надеешься.

- Я надеюсь на то, что все будет хорошо.

- Ну ты даешь! Уж от тебя то я не ожидал таких слов. Ведь эти надежды связаны с ней. Не так ли?

- Нет. Они связаны со мной. Я надеюсь на то, что у меня все будет хорошо - и это настолько великая категория, что даже я не знаю ее границ. Если бы я связывал надежды с ней - они уже давно перестали бы быть надеждами. Мы бы, наверное, уже успели бы стать любовниками и расстаться - с дурацким чувством незавершенности, недоговоренности и опустошения.

- Но ведь миллионы людей засыпают с таким чувством каждую ночь - в одной постели, кстати. Уж я-то знаю.

- Это их проблемы.

- А книги?

- Что - книги?

- Зачем они здесь?

- Разные - по разным причинам. Холла я просто читаю. Но если хочешь - он символизирует знание познаваемое. Рядом с ним - Рене Генон, которого мне еще предстоит прочитать. Он и символизирует то знание, что еще предстоит обрести. А вот санскритский словарь символизирует знание, которое сейчас мне недоступно, хотя я о нем и знаю. Энциклопедия травяных чаев - это знание прикладное и приятное. Ведь лето придет совсем скоро. "Сирано" - это то знание, что я ношу в своем сердце. А вот эта книга, - я показал на томик Хайнлайна - знание постигнутое и очень пригодившееся. Все очень просто.

- Да... Действительно. Слушай, с тобой невозможно говорить о возвышенных вещах - ты все упрощаешь. Даже рассказывая о портрете, ты был немногословен, - он явно подначивал меня на откровенный разговор моими же методами. Я улыбнулся:

- А чего ты хотел? Долгих рассказов о несчастной и отвергнутой любви, стенаний и заявлений типа "не поняли и не оценили" и фраз "когда-нибудь ей все станет ясно - но будет поздно". Зачем. Я не хочу заменять настоящую печаль общепринятой жвачкой... Противно.

- Ну ладно, ладно... Все, вроде ничего не забыли... - чуть устало заметил мой гость, и я сразу перебил его:

- А как же ты?

- Что - я?

- Ты ведь тоже на моем столе. Рассказывай, зачем ты здесь...

- Я? - он попытался воспроизвести мои интонации, - я просто пришел. Не ищи тайный смысл там, где его нет. Я - Двенадцатый час. И я прихожу к тебе каждый день - только ты не всегда столь наблюдателен и говорлив, как сегодня... Ну да ладно, мне пора. Счастливо!

- Счастливо!

Мой гость удалился, чуть потревожив пламя свечи, о которой он так ничего и не спросил. И я задул ее. Ведь свеча - это просто свеча. Она сгорает. Потому что она - светит."