|
"Наконец-то Сампо в лодке, В лодке пестрая та крышка. Челн мужи толкают в море, На теченье - стодощатый. С шумом в воду челн спустился На течение боками. И спросил тут Ильмаринен, Говорит слова такие: "Но куда свезем мы Сампо И куда его мы денем, Чтоб его подальше спрятать, Скрыть от злобной Сариолы?" Старый, верный Вяйнямёйнен Говорит слова такие: "Вот куда свезем мы Сампо, Крышку пеструю упрячем: На туманный мыс далекий, На покрытый мглою остров, Чтоб всегда там счастье было, Чтоб оно там вечно жило. Там ведь есть еще местечко, Там клочок земли остался Невредимый и спокойный И мечом не посещенный". Едет старый Вяйнямёйнен Тут из Похъёлы суровой, Едет он с покойным сердцем, Едет к родине веселый, Говорит слова такие: "Отвернись от Сариолы, Повернись ты, челн, к отчизне, А к чужбине стань спиною! Ветер, ты качай кораблик; Ты, вода, гони мне лодку, Окажи ты веслам помощь, Легкость дай лопаткам весел На равнинах вод широких, По открытому теченью! Коль малы у лодки весла, Коль гребцы здесь малосильны, Невелик на лодке кормчий, Если дети правят лодкой - Дай твои нам весла, Ахто, Ты, хозяин, дай и лодку, Весла новые получше, Дай и руль, вполне пригодный! Сам тогда садись у весел, Сам иди, чтоб двинуть лодку; Пусть челнок бежит скорее, Пусть уключины гогочут Средь прибоя волн шумящих, Средь воды, покрытой пеной!" Гонит старый Вяйнямёйнен Свой челнок прекрасный дальше. Сам кователь Ильмаринен И веселый Лемминкяйнен Там гребут на этой лодке, Там гребут и поспешают По волнам прозрачным, чистым, По равнинам вод открытых. И промолвил Лемминкяйнен: "Сколько я ни греб, бывало,- Заняты гребцы водою, А певцы искусным пеньем. А сегодня я не слышу Ничего у нас такого: Нету песен в нашей лодке, Нету пения на волнах". Старый, верный Вяйнямёйнен Говорит слова такие: "Петь не следует на море, Начинать в потоках пенье: Пенье лишь приносит леность, Песни лишь мешают гребле. Свет златого дня исчезнет, Темнота нас здесь застанет На равнинах вод широких, На открытом их теченье". Тут веселый Лемминкяйнен Говорит слова такие: "Все равно уходит время, Исчезает день прекрасный, Ночь торопится на море, Набегает ночи сумрак, Хоть бы ты не пел и вовсе, Хоть всю жизнь не распевал бы". Едет старый Вяйнямёйнен По волнам на синем море, Правит день, другой день правит, Наконец, уже на третий, Встал веселый Лемминкяйнен, Говорит слова такие: "Отчего же, Вяйнямёйнен, Лучший муж, ты петь не хочешь, Ты же завладел ведь Сампо И уже домой стремишься?" Старый, верный Вяйнямёйнен Так разумно отвечает: "Слишком рано петь нам песни, Торжеству еще не время; Лишь тогда запеть пристойно, Торжеству тогда лишь время, Как свои увидишь двери, Заскрипит своя калитка". Молвил юный Лемминкяйнен: "Если бы сидел я кормчим, Изо всех я сил запел бы, Всею глоткой зашумел бы, Даже вовсе не умея, Напевая очень дурно. начать не хочешь пенье, Сам я к пенью приготовлюсь". Тут веселый Лемминкяйнен, Молодец тот, Каукомъели, Рот сложил, как было надо, И налаживает звуки; Начинает сам он пенье, Жалкий шум он поднимает: Пел он голосом осипшим, Напевал он горлом грубым. Так веселый Лемминкяйнен Расшумелся, Каукомъели. Борода и рот трясутся, Подбородок закачался, Далеко несется пенье, По волнам оно несется, До шестой дошло деревни, За семью морями слышно. На пеньке журавль уселся, На сыром холме зеленом; В пальцах он считает кости, Поднимает кверху ноги; Он ужасно испугался Лемминкяйнена напева. Поднял крик журавль, услышав, Испугался, страшно крикнул, Полетел тотчас оттуда, В Похъёлу он быстро мчится. Прилетев туда, на север, На болоте он остался, Крикнул голосом противным, Что есть силы закричал он: Похъёлы народ он поднял, Пробудил людей негодных. "
Цитируется по изданию: Калевала Автор: Л.П.Бельский
|