|
"В летний вечер, в полнолунье, В незапамятное время, В незапамятные годы, Прямо с месяца упала К нам прекрасная Нокомис, Дочь ночных светил, Нокомис.
Как дитя, она играла, На ветвях на виноградных Меж подруг своих качалась, И одна из них, сгорая Злобой ревности и мести, Эти ветви подрубила, И на Мускодэ упала, На цветущую долину, Замирая от испуга, Летним вечером Нокомис. "Вон звезда упала с неба!" - Говорил народ в селеньях.
Там, на мягких мхах и травах, Там, среди стыдливых лилий, В тихой Мускодэ, в долине, В звездном блеске, в лунном свете,
Стала матерью Нокомис, Назвала дочь первородной - Назвала ее Веноной, И, как лилия в долине, Расцвела ее Венона: Стала гибкой, стала стройной, Точно лунный свет прекрасной, Точно звездный отблеск нежной.
И Нокомис часто стала Говорить, твердить Веноне: "О, страшись, остерегайся Мзджекивиса, Венона! Никогда его не слушай, Не гуляй одна в долине, Не ложись в траве меж лилий!"
Но не слушалась Венона, Не внимала мудрой речи, И пришел к ней Мэджекивис, Темным вечером подкрался, С тихим шепотом склоняя На лугу цветы и травы. Там прекрасная Венона Меж цветов одна лежала, Там нашел ее коварный Ветер Западный - и начал Очаровывать Венону Сладкой речью, нежной лаской,- И родился сын печали, Нежной страсти и печали, Дивной тайны - Гайавата.
Так родился Гайавата; А коварный Мэджекивис,
Бессердечный Мэджекивис Уж покинул дочь Нокомис, И недолго после билось Сердце нежное Веноны: Умерла она в печали.
Долго с криками рыдала, Долго плакала Нокомис: "О, зачем жестокий Погок Не меня унес с собою? Лучше б мне лежать в могиле! Вагономин, вагономин!"
На прибрежье Гитчи-Гюми, Светлых вод Большого Моря, С юных дней жила Нокомис, Дочь ночных светил, Нокомис. Позади ее вигвама Темный лес стоял стеною - Чащи темных, мрачных сосен, Чащи елей в красных шишках, А пред ним прозрачной влагой На песок плескались волны, Блеском солнца зыбь сверкала Светлых вод Большого Моря.
Там, в тиши лесов и моря, Внука нянчила Нокомис, В люльке липовой качала, Устланной кугой и мохом, Крепко связанной ремнями, И, качая, говорила: "Спи! А то отдам медведю!" Там, баюкая, певала: "Эва-ия, мой совенок!
Что там светится в вигваме? Чьи глаза блестят в вигваме? Эва-ия, мой совенок!"
Много-много рассказала О звездах ему Нокомис: Показала хвост кометы,- Ишкуду в огнистых косах, Показала Танец Духов, Их блистающие рати В небесах Страны Полночной В Месяц Лыж морозной ночью; Показала серебристый Путь всех призраков и духов - Белый путь на темном небе, Полном призраков и духов.
Вечерами, теплым летом, У дверей сидел малютка, Слушал тихий ропот сосен, Слушал тихий плеск прибоя, Звуки дивных слов и песен: "Минни-вава!" - пели сосны, "Мэдвэй-ошка!" - пели волны.
Видел мушку, Ва-ва-тэйзи, Что, сверкая белой искрой, Светит в сумраке вечернем Над травою и кустами,
И тихонько пел ей песню, Что Нокомис научила: "Ва-ва-тэйзи, Ва-ва-тэйзи! Крошка, огненная мушка, Крошка, белый огонечек! Потанцуй еще немножко,
Посвети мне, попрыгунья, Белой искоркой своею: Скоро я в постельку лягу, Скоро я закрою глазки!"
Видел, как над Гитчи-Гюми, Отражаясь в Гитчи-Гюми, Подымался полный месяц, Видел тень на нем и пятна И шептал: "Что там, Нокомис?" А Нокомис отвечала: "Раз один сердитый воин Подхватил старуху-бабку И швырнул ее на небо, Зашвырнул на месяц прямо. Так она там и осталась".
Видел радугу на небе, На востоке, и тихонько Говорил: "Что там, Нокомис?" А Нокомис отвечала: "Это Мускодэ на небе; Все цветы лесов зеленых, Все болотные кувшинки, На земле когда увянут, Расцветают снова в небе".
Если сов он слышал в полночь,- Вой и хохот в чаще леса, Он дрожа кричал: "Кто это?" Он шептал: "Что там, Нокомис?" А Нокомис отвечала: "Это совы собралися И по-своему болтают, Это ссорятся совята!"
Так малютка, внук Нокомис, Изучил весь птичий говор, Имена их, все их тайны: Как они вьют гнезда летом, Где живут они зимою; Часто с ними вел беседы, Звал их всех: "мои цыплята".
Всех зверей язык узнал он, Имена их, все их тайны: Как бобер жилище строит, Где орехи белка прячет, Отчего резва косуля, Отчего труслив Вабассо; Часто с ними вел беседы, Звал их: "братья Гайаваты".
И рассказчик сказок Ягу, Говорун, хвастун великий, Много по свету бродивший, Верный друг Нокомис старой, Сделал лук для Гайаваты: Лук из ясеня он сделал, Стрелы сделал он из дуба, Наконечники - из яшмы, Тетиву - из кожи лани.
И сказал он Гайавате: "Ну, мой сын, иди скорее В лес, где держатся олени, Застрели-ка там косулю С разветвленными рогами".
Гордо взял свой лук и стрелы Гайавата и отважно
В лес пустился; птицы звонко Пели, по лесу порхая. "Не стреляй в нас, Гайавата!" - Опечи пел красногрудый; "Не стреляй в нас, Гайавата!" - Пел Овейса синеперый.
На дубу над Гайаватой Вниз и вверх скакала белка, Меж зеленых листьев дуба С кашлем прыгала, смеялась И, смеясь, пробормотала: "Пощади, о Гайавата!"
И вприпрыжку белый кролик Робко бросился с тропинки, Стал вдали на задних лапках И охотнику промолвил Хоть и в шутку, но трусливо: "Пощади, о Гайавата!"
Но не слушал Гайавата,- Точно сонный, брел он лесом, Думал только об олене, След его искал глазами, След, что вел к речному броду, По тропе к речному броду.
За ольховыми кустами Сел и выждал он оленя, Увидал два глаза в чаще, Увидал над ней два рога, Ноздри, поднятые к ветру, Увидал и морду зверя Под листвою, в пятнах света,
И, как легкий лист березы, Сердце в нем затрепетало, Как ольха, весь задрожал он, Увидав над бродом зверя.
На одно колено ставши, Он прицелился в оленя. Только ветка шевельнулась, Только листик закачался, Но олень уж встрепенулся, Отшатнувшись, топнул в землю, Чутко встал, подняв копыто, Прыгнул, точно ждал удара.
Ах, он шел навстречу смерти! Как оса, стрела запела, Как оса, в него впилася!
Мертвый он лежал у брода, Меж деревьев, над рекою: Сердце в нем уже не билось, Но зато у Гайаваты Сердце так и трепетало, Как домой он нес оленя И ему рукоплескали Старый Ягу и Нокомис.
Из оленьей пестрой шкуры Внуку плащ Нокомис сшила, Созвала соседей в гости, Пир дала в честь Гайаваты. Вся деревня собралася, Все соседи называли Гайавату храбрым, сильным - Сон-джи-тэгэ, Ман-го-тэйзи!"
Цитируется по изданию: Песнь о Гайавате Автор: Г.Лонгфелло, пер. И.А.Бунина
|