%D0%A8%D1%83%D0%BC%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%BB%D0%B5%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B4%D1%8B

"Когда Энкеду поселился в обширном и богатом городе Уруке и стал побратимом Гильгамеша, ему понравилась новая жизнь. Он привык к обычаям людей, ел хлеб, пил вино, натирался душистыми благовониями, облачался в белоснежные одежды и только распущенные волосы, которые он никогда не стриг, напоминали ему о прежней жизни, когда он был похож на зверя больше, чем на человека.

Шли дни. Гильгамеш все водил друга по Уруку, показывал дома и храмы. Энкеду ничему не удивлялся. На лице его была скука. Тесно стало ему в городе, обнесенном стенами, вдали от привольной жизни в степи. Он почувствовал, что силы его убывают. Тоска охватила его сердце и вопли невольно вырвались из его горла. - Что с тобой, мой друг? - спросил Гильгамеш. - Слезы душат мне горло, - ответил Энкеду. - Без дела сижу. Иссякает сила. Задумался Гильгамеш.

- Есть дело, - сказал Гильгамеш.- Мне одному оно несподручно. Вдвоем мы его осилим. Я слышал, где-то у моря есть горы, покрытые кедровым лесом. Там живет свирепый Хумбабу.

Чтоб хранить невредимыми кедры,
Чтоб людей стращать,
Бел его предназначил,
Предназначил Хумбабу, чей голос, как буря,
Чья гортань, как Утнапиштим бога, чье дыхание, как буря,
Он слушает крик и шаги средь чащи,
И всех, кто в чащу его приходит,
Кто входит под кедры, постигает немочь.

Пойдем в эти горы, убьем злобного стража и вволю нарубим кедровых стволов.

- Берегись, мой друг, - возразил Энкеду. - Я лучше тебя знаю лесистые горы, я бродил по ним когда-то со зверями. Трудно проникнуть в середину леса, который тянется на тысячи часов пути. Страшен и неодолим Хумбаба; голос его подобен урагану, из уст его вырывается пламя, а дыхание его - смерть,

- Я ничего не боюсь, - сказал Гильгамеш. - Я желаю проникнуть в Ливанские горы, в жилище Хумбабы. С боевым топором на боку пойду я вперед, а ты следуй за мной. Не надо страшиться смерти. Все равно ее не избежать. Только боги существуют вечно, а годы человека давно сочтены, и он не может продлить свою жизнь сверх срока. Никто из людей не вознесется на небо. Все деяния человека развеются, как ветер. Убить Хумбабу многие пытались, да никто не нашел туда дороги.

Твое сердце хотело битвы: забудь про смерть и не бойся!
Человек осторожный, решительный, сильный
Сохраняет себя в сраженье, сохраняет и друга!
И для дней отдаленных он сохраняет свое имя!

Доводы Гильгамеша убедили Энкеду.

- Пойдем к водопою, - промолвил Энкеду. - Спрошу у зверей, они знают дорогу. У птиц спрошу, они укажут. Найдем тот лес, отыщем Хумбабу. Задушим его руками.

- Я верю тебе, друг мой, - ответил Гильгамеш, - но врага не взять голыми руками. В кедре сила Хумбабы. Срубить его надо и выкорчевать с корнем.

И призвал царь мастеров, которыми славился Урук, огражденный стенами. И сказал Гильгамеш нетерпеливый:

- Разожгите горнила, о мастера! Пусть пылают жарким огнем. Бросьте в них зеленые камни, что привозят с острова в Западном море. И когда выльется медь из печи, отлейте секиры в три таланта весом каждая и мечи весом в два таланта, не считая золотых рукояток.

Поклонились царю мастера. И взметнулся над степью огонь, и издали казался Урук огненной печью.

Узнав, что замыслил царь, высыпал на площадь народ. Впереди шагали старцы степенно и заполнили площадь у ворот. И шум от людских голосов был подобен говору волн при разливе Евфрата. Мужи и юноши стояли, а старейшины расселись на скамьях и ждали, что скажет им властитель Урука.

И вышел царь из дворца. Рядом с ним Энкеду. Поднял Гильгамеш руку, и стих народ, речи его внимая.

- Слушай, народ Урука! Слушайте и вы, старцы. Мир да меня слышит. Я хочу увидеть Хумбабу, чье имя опаляет страны. В кедровом лесу Хумбабу хочу победить я. Подниму на него я руку и стану в веках прославлен. Все, что есть злого, изгоню из мира. Отвечали старцы все вместе:

- Гильгамеш! Ты молод и следуешь зову сердца. Но кто знает к лесу дорогу? Окружен этот лес рвом глубоким. Голос Хумбабы - вихрь, уста его - пламя, дыхание - смерть. Бой с ним неравен. И возразил Гильгамеш:

- Мне ль теперь бояться Хумбабы, о старцы! По круче один не пройдет - двое взберутся. Скрученный вдвое канат порвется не скоро. Два львенка льва одолеют. Сильного друга обрел я. С ним вместе я пойду на врага любого.

Люди Урука сказали царю Гильгамешу:
"Рядом с тобой Энкеду, верный друг,
Против тебя Хумбаба, хранитель кедра.
Славное дело себе ты выбрал.
Встречей почтим мы тебя, владыка,
И за встречу почтишь ты нас, владыка!"

Не прошло и семи дней, как мастера возвратились. Топоры весили три таланта каждый, кинжалы по два таланта, луки и колчаны по таланту. Герои примерили оружие. Не показалось оно им тяжелым.

- Отправляйся в путь, - сказали старейшины. Да хранят тебя покровительница Иштар и твой хранитель Шамаш, чтобы вернулся ты благополучно к пристани Урука.

На дорогу старейшины дали Гильгамешу мех с холодной водой, чтобы он ежедневно делал возлияния богу Шамашу и у каждого колодца, у каждого родника пополнял запас свежей воды. Энкеду, знающему все горные тропы, все лесные тропинки, поручили старейшины охранять друга, переносить его через глубокие рвы и благополучно доставить домой.

С ворот Урука сняли семь запоров и вышли за ворота. На небе орел показался. Летел он над их головами, указывая дорогу.

- Знал я его орленком, - молвил Энкеду. - Остался один он. Стрелою убил охотник орлицу степную. Из рук птенца я кормил. И обо мне не забыл он.

По пути Гильгамеш зашел со своим другом в храм Эгальмах, где обитала его мать, божественная Нинсун. Радостно встретила богиня своего смертного сына, но, узнав о его смелой затее, пришла в ужас. Не надеялась она, что останется он в живых в бою со страшным, свирепым Хумбабой, и сердце ее опечалилось. Она удалилась в свои покои, натерлась мыльным корнем и омыла свое тело чистой водой, облачилась в нарядные одежды, украсила грудь ожерельем, обтянула стройный стан сверкающим поясом и с кадильницей в руках поднялась на плоскую кровлю своего храма. Со слезами просила она Шамаша позаботиться о Гильгамеше и спасти его в тяжелой схватке.

- Зачем ты дал мне в сыновья Гильгамеша, неукротимого героя, стремящегося к недоступному? - причитала она со слезами. - Зачем ты вложил ему в грудь беспокойное сердце, которое влечет его к новым и новым опасностям!

Она воздевала руки к небу, и из кадильницы струился вверх благовонный дым. Закончив молитвы и погасив кадильницу, призвала божественная Нинсун Энкеду и повесила ему на шею амулет. Собрала она жен и дочерей бога, и они стали величать Энкеду, взяв его за руки. И обещал Энкеду, что не оставит он Гильгамеша, пока тот не вернется домой, будь то через месяц или через год.

- Знаю, куда вы идете, - обратилась она к названным братьям. - Удерживать вас я не стану. Вот хлеб, испеченный богами. В дороге он вам пригодится.

Хлеб она протянула огромный, как жернов, и на прощанье, склонившись к Энкеду, шепнула ему потаенное слово.

Двинулись герои в путь и шли много дней по пустынным безводным нагорьям. На привалах они рыли колодцы, освежались водой, делали возлияния Шамашу и пополняли запас в мехах.

Шагали они, палимые солнцем, по дороге. Вечером, останавливаясь на привал, они отламывали ломоть хлеба и, разломив пополам, съедали. К ним возвращались силы.

После шести недель пути они достигли горы, откуда открывался вид на обе реки - Тигр и Евфрат. Поднявшись на гору, они ломоть отломили.

- Посмотри, как он мягок, - сказал Гильгамеш Энкеду. - Словно сейчас из печи. Давай его сохраним на путь обратный.

Молвив это, он сел, и сон его одолел - удел человека. Его спутник пытался заговорить с ним, но он лежал неподвижно. Среди ночи он пробудился и видит, что Энкеду не спит, его охраняя. - Друг мой, ты меня звал? - спросил Гильгамеш. - Отчего я проснулся? Я видел во сне: мы стоим под обрывом. Гора упала, нас придавило. Объясни мне, что это значит? Кто в степи рожден, тому ведома мудрость. Энкеду в лице изменился, но молвил, не дрогнув: - Друг мой, твой сон прекрасен. Сон твой для нас драгоценен. Гора, что ты видел, нам не страшна нисколько. Мы схватим Хумбабу и свалим его с обрыва. И снова двинулись в путь герои.

За день пройдя дорогу, на какую людям обычно шести недель не хватит, видят они в отдаленье храм шестисотколонный. Даже в самом Уруке не было храма прекрасней.

- Энкеду! Какой это храм или город стоит в отдаленье? - спросил Гильгамеш удивленный.

- Это не храм и не город, - другу ответил Энкеду. - Это лес кедровый. Видишь, орел кружится, нам указывая дорогу. - Где же Хумбаба? - спросил Гильгамеш. - От мха лесного шагов не слышно, - ответил Энкеду. - Смотри! Смотри! Орел кружится над тем кедром, - воскликнул Гильгамеш.

И вот они входят под полог, под сень кедрового храма, что высится зиккуратом. Не люди тот храм воздвигли, кирпичи уложив рядами, а кедры к небу взметнулись, поднявши корнями землю, и создали горы Ливана.

Так доходят они до горы зеленой,
Понижают голос и становятся рядом.
Становятся рядом, смотрят в чащу,
И видят громадные кедры.
И видят тропы лесные,
Где бредет Хумбаба размеренным шагом,
Дороги проложены прямо, пути превосходны,
И видят кедровую гору, жилище богов, храм Ирнини.
Пред горою возносится кедр, разрастается пышно,
Тень его благосклонная полна ликованья,
Притаились в ней хвощи, и мхи притаились.
Притаились под кедром пахучие травы.
Час двойной созерцают герои чащу
И еще созерцают два двойных часа.
Уста Энкеду отверз, говорит Гильгамешу:
"Истинно, время нам ныне показать нашу силу,
В месте прекрасном живет Хумбаба!"
Услыхал Гильгамеш слова Энкеду,
Он поспешно становится рядом с другом:
"Что ж, войдем в эту чащу и отыщем Хумбабу,
В семь одежд он облек могучее тело,
Но готовится к бою и шест совлекает,
Словно раненый буйвол, приходит в ярость".
Вот кричит Гильгамеш, его голос полон угрозы,
Он зовет властителя леса: "Выходи. Хумбаба!"
Раз кричит он, кричит другой раз и третий,
Но Хумбаба не идет ему навстречу.

На разведку отправил Гильгамеш своего друга Энкеду, и вернулся тот, весь дрожа.

- Господин, ты мужа того не видел, не трепетало сердце!
Я мужа того видел - трепетало сердце!
Богатырь! Его зубы - зубы дракона!
Его лик - лик львиный!
Его глотка - поток ревущий!
Его чело - жгучее пламя!
Нет от него спасения!
Господин мой, тебе в горы, а мне - в город!
О закате светоча твоего матери родимой твоей скажу, заголосит она.
О гибели твоей скажу, завопит она!

С негодованием взглянул Гильгамеш на своего друга и воскликнул:

- Никто другой за меня не умрет!
Лодка с грузом в воде не тонет!
Нить тройную нож не режет!
Один двоих не осилит!
В тростниковой хижине огонь не гаснет!
Ты мне стань подмогой, я тебе стану подмогой,
Что сможет нас погубить!..

Наконец, пошли они по прямой тропинке, протоптанной Хумбабой. Страшно стало Энкеду при приближении к жилищу чудовища, и стал он уговаривать друга вернуться назад.

- Мои руки онемели, - жаловался он, - слабость проникла в мое тело!

- Ободрись, - отвечал Гильгамеш. - Неужели, одолев столько гор, мы вернемся, как жалкие трусы, назад, находясь уже у цели? Ты душил голыми руками львов, ты бросался без оружия на диких быков и опрокидывал их на землю, неужто ты испугаешься теперь Хумбабы?

Устыдился Энкеду и двинулся вслед за Гильгамешем. Первым поднял он медный топор и ударил по кедру. Далеко разнесся треск подрубленного дерева.

- Кто это рубит мои кедры? Кто смел проникнуть в мой священный лес и обесчестить гордые деревья, порождения моих гор? Кто смел коснуться могучих стволов, не знавших до сих пор прикосновения медного острия?

Вот зашатались кедры, и выходит Хумбаба,
Страшный, выходит он из-под кедров.
Ринулись оба героя, состязаясь в отваге,
Оба схватились с властителем кедров.

Бешено засверкал Хумбаба своими смертоносными глазами, огромная пасть открыта, и острые зубы готовы вонзиться в грудь или горло, но Шамаш послал с неба восемь ветров, они подули Хумбабе прямо в лицо, и из его страшных глаз потекли слезы, затуманив свирепый взор.

Гильгамеш и Энкеду с новой силой вступают в бой с Хумбабой:

Они пустили в него стрелы, метнули копья,
Но назад отпрянули стрелы, невредимым остался Хумбаба.
Он встал перед ними,
Когтистыми лапами хватает Энкеду.
Тогда царь поднял секиру,
Мертвым падает Хумбаба на землю.

Жалобно застонали кедры, чувствуя близкую гибель. Энкеду перебил семерых стражей, поставленных Хумбабой в лесу, взоры которых пронзали окрестности, как огненные лучи. Он снял с тела убитого врага боевую сеть и тяжелый меч весом в семь талантов. Потом Гильгамеш стал рубить кедр за кедром, а Энкеду прилежно выкорчевывал пни. Обнажились горные вершины, уже не шумели на них могучие ветви, и великий покой объял Ливан.

Оба могучих героя связали срубленные деревья и понесли их вниз, к берегу Евфрата, чтобы сплавить по течению к городу Уруку."