%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%BC%D0%B8%D1%84%D1%8B

"Давным-давно на другом берегу жили на отшибе муж с женой. Муж был хороший -добытчик, много приносил с охоты морских я пушных зверей. Так они и жили, родился у них маль-чик. Женщина очень своим сыном гордилась: состарятся они, будет у них на старости лет кормилец. Мальчик быстро рос, по-тому что ел свежую пишу. Не хворал, ходить скоро стал, раз-говаривать. Шустрый рос, здоровый и крепкий. Вот как-то про-снулись утром, поели. Снаружи, слышно, ветер потянул. Вышел отец—ветер с суши дует, море белыми барашками подернулось.

Глянул отец на море, на небо, посмотрел погоду, пошел домой и говорит сыну:

— Идем со мной на берег, я тебя в каяке покатаю.

Мальчик еще несмышленый был, сразу согласился. Взял отец каяк, и спустились они на
берег. Посадил сына в каяк. Ремни покрепче затянул, чтобы вода внутрь не попала. Привя-зал к каяку ремень и стал водить по воде туда-сюда, туда-сюда. Поводил так немного, вынул нож и перерезал ремень. Стало сносить каяк ветром в море. Качает с боку на бок и все дальше сносит. Совсем далеко в море унесло. День плывет каяк, два плывет, долго плыл. Голодно мальчику и нужду свою прямо в каяк справлять приходится. Принесло наконец каяк в тихое мес-то. Ткнулся он во что-то твердое, прошуршал по гальке, про-тащило его по твердому, и он остановился. Не мог мальчик из каяка сам выйти, привязан был. Так и сидел он в каяке. «Кто бы меня отсюда выпустил», — думал. Долго он так без движе-ния сидел, все слушал, не идет ли кто. Вдруг чей-то голос услы-хал и подумал: «Кто это, интересно? Убьет меня, наверное, и съест». А снаружи шаги все быстрее приближаются. И голоса все слышнее. Разобрал мальчик—две женщины идут. Подо-шли. Одна и говорит другой:

— Смотри, каяк. Затянут как крепко.

Говорит другая:

— Давай развяжем. Хорошо бы там маленький мальчик был! Вот бы нам ребеночка найти!

Стали они каяк развязывать, в разные стороны поворачи-вать. Развязали, но не сразу открыли. Проделала одна малень-кую дырочку, а оттуда вонью потянуло. Однако растянула она ремни и открыла каяк. Видит: там маленький мальчик, сильно обмаранный. Вторая отвязала его, на руки взяла, обтерла. Свою кухлянку сняла, завернула его, и пошли все домой. Шли и ра-довались. Теперь у них братец появился. А пришли — свою ра-дость отцу с матерью рассказали.

— Мы не бездельницы, — говорят, — вон какого хорошего мальчика нашли! Вырастет, кормильцем нашим будет, пищу станет добывать.

Вымыли мальчика как следует — и такой он оказался при-гожий! Поднял голову — по правую руку старик на нарах си-дит, по левую в нище — старуха. Стали девушки младшего братца кормить, чем только не потчевали: и китовой кожей, и мясом дикого оленя, и жиром тюленя. Поел мальчик, сморило его, и он крепко уснул. Так и остался жить в тех местах навсег-да. Сестры никуда его не пускали, даже на улицу. А сами нет-нет да и отлучатся на долгий срок. Охотились они, — нерп, лахтаков, диких оленей приносили. Вот и думает мальчик: «Как это они такого крупного зверя ловят?» Вот однажды их долго не было, дольше, чем всегда. Вечереть стало. Над землянкой силь-ный шум послышался. Старик и говорит:

— Хорошо! Дочери, наверное, кита добыли.

А они и вправду кита добыли. Найденышу любопытно, как это две женщины могут кита промышлять. И спросил одну сестру:

— Как вы, женщины, можете всяких зверей добывать?

Отвечает ему сестра:

— Мы ведь не по вашему обычаю живем. По воздуху мы летаем. Орлы мы. Потому всякого зверя добывать можем.

Мальчика, оказывается, так далеко в каяке унесло, что по-пал он в землю орлов. Много уж лет он у орлов прожил. Пища там хорошая была, и мальчик быстро рос. Вырос наконец. Стал юношей. Но все никуда не выходит — сестры не пускают. Бере-гут его сестры — как бы беда какая с ним не стряслась. А уж он совсем возмужал. Говорит тогда старик:

— Не все же время он так жить будет, да и вы не всегда такими останетесь. Придет срок, станете вы немощными. А ну-ка, шкуру мою достаньте, пусть летать приучается!

Вышли женщины в сени, внесли большую шкуру. Оказы-вается, это шкура огромной птицы — большой изогнутый клюв, когтищи.

Старик сказал юноше:

— А ну-ка, надень!

Надел юноша крылья.

— Лети!

Хотел юноша взлететь, но перевернулся через голову. Дома стал учиться, но все больше кувыркался. Терпеливо учился ле-тать юноша, да и старик его наставлял. И вот стал он все же летать — сначала дома, а потом и на воздухе, но уставал, прав-да. А потом привык, усталости не чувствовал. Когда хорошо летать стал, начал на зайцев охотиться. Но и заяц свою жизнь защищает — просто так его не возьмешь! Наконец как-то зайца поймал. Сжал его сильно, убил, понес домой. Похвалили его, одарили. Так он каждый день стал ходить на охоту и добывать зайцев. Однажды дикого оленя добыл. Опять одарили его. На-учился наконец ловить зверей: как увидит — убивает.

Сестры стали обучать его охоте на морского зверя. Однаж-ды они втроем далеко в сторону моря полетели. Летели долго и очень высоко. Через некоторое время снизились. Над самым льдом пошли. На льду, оказывается, очень много нерп лежит.

Одна сестра говорит:

— А ну-ка, смотри, как я поймаю нерпу!


Ринулась вниз, схватила нерпу.

Потом вторая сестра так же поймала нерпу.

— А ну-ка, ты тоже попробуй поймать! — говорят ему.
И он без труда нерпу схватил. Обратно с добычей поверну-ли. И брат свою нерпу несет. Дома его первого одарили. Теперь уже все трое стали нерп приносить. Скоро стал их брат и мор-жей приносить. А как надоест морской зверь, в тундру за ди-кими оленями да зайцами летали.

Скоро не стал он пускать сестер на охоту. Стал хорошим добытчиком, ничего не боялся, на любого зверя летал. Даже китов стал один промышлять. Соберется он лететь на охоту, а сестры наказывают ему беречь себя. Если что случится, пусть сразу сестер кличет, хотя бы они и дома в то время были. Пре-дупреждают его сестры:

— Увидишь большого кита, который огнем дышит, не соб-лазняйся. Большая у него сила, опасно с ним бороться, да и грех это. Ты теперь крупных китов приносишь, но огнедышащие во много раз больше. Нельзя их промышлять. Смотри, слушай-ся нас.

Брат слушался и не искал огнедышащих китов. Но вот раз залетел он далеко в море, ни нерп, ни моржей не трогал. Вдруг увидел, ныряют огнедышащие киты-великаны. Вынырнут из во-ды и долго плывут, не ныряя. Летел он над ними, летел, и раз-горелся в нем охотничий пыл. Но не решается напасть, боится, помнит о запрете. Кружится над китами, высматривает самого мелкого. Видит: два кита рядом плывут, и один меньше всех остальных. Фонтан и тот меньше. Приметил он этого кита, а все не может решиться силами с китом помериться. Улучив момент, ринулся вниз и вонзил когти в хребет кита. Рванулся с добы-чей вверх, а поднять ее сил нет. Тянет каждый в свою сторону: кит вниз, в пучину, орел вверх, в поднебесье. Долго никто одо-леть другого не мог. Орел уставать стал, в воду погружается. Хочет отпустить кита — не может, глубоко когти в спину кита вошли. Вот уже вода к коленям подступает. Закричал орел, стал сестриц звать:

— Э-гей! Беда со мной приключилась, летите, сестрицы, ко мне! Убьет меня кит!

А сестры в тот час дома сидели. Вот и говорит одна сестра другой:

— Ой, что-то сердце у меня колотится! Уж не с братцем ли что приключилось?

Вторая говорит:

— И у меня на сердце неспокойно.

Посмотрели друг на друга, встали, надели шкуры и вышли. Посомневались немного, куда лететь, и полетели в сторону мо-ря. А брат уже по бедра в воду ушел. Далеко залетели сестры, вдруг видят: братец в море с китом борется. И кит его уже почти до пояса в воду утянул.

Ринулись они вниз, схватили кита — одна у головы, дру-гая, где хвостовой плавник — и подняли без труда в воздух. Полетели все втроем с добычей домой. Скоро дома были, опу-стили кита на землю, земля под его тяжестью ходуном захо-дила.

— Хороша добыча, — сказал отец.
Вошли в землянку, видят, сильно их мужчина устал. Сели есть. За едой сестры крепко его за непослушание ругали.

Так много лет все вместе прожили. Юноша, ставший орлом, летал на охоту и все своих родителей искал. Много людей в тундре видел: одни силу свою развивают, другие еще чем-ни-будь занимаются. Вернется юноша-орел домой, а старик взды-хает:

— Эх, было время, да ушло. Были мы молоды, чего захо-тим съесть, то и едим.

Юноша и думает про себя: «Чего это старик съесть хочет?» Спросил однажды у сестер:

— Чем это старику-орлу полакомиться хочется?

Сестра и говорит:

— Человечины он отведать хочет. Да ты не слушай его. Нам с людьми не тягаться. Есть у них в руках что-то очень острое. Не обращай ты внимания на старичишку, убьют тебя люди. А обычай у нас такой: если кто убьет человека, входит в. землянку, сильно нахмурившись.

Юноша и не стал старика слушать. А тот знай свое твер-дит. И подумал юноша: «Нехорошо как-то старика не уважить. Полечу-ка я человека промышлять». Рано утром отправился. Видит: в тундре человек в ловкости упражняется. Подлетел по-ближе, улучил момент, схватил человека, сдавил посильнее. У того и дух вон. Вернулся домой, положил добычу на лавку. Снял у входа в землянку шкуру и вошел, сильно нахмурившись. Увидал его старик и говорит:

— Эх, почему это у нашего мужчины настроение, как ни-когда, веселое?

За едой юноша сказал сестрам, что на лавке лакомство для старика припасено. А сестры уже сами старикам сказали, что юноша с охоты принес. Вышли старики наружу и четыре дня, не возвращаясь в землянку, ели любимую пищу. Только на пятый день вернулись, когда все съели.

Вот как-то старикам опять человечины захотелось. Полетел юноша на этот раз отца своего искать. Долго искал, а все-таки нашел. Улучил момент, схватил, сдавил посильнее, у того и дух вон. Принес домой, на лавку положил. И говорит сестрам:

— А вот где, интересно, моя мать?

— У тебя, оказывается, мать есть? — удивились сестры. — Завтра же лети за ней. Что же ты раньше-то молчал?

— Боялся, как бы старые орлы ее не съели.

— Не бойся, не дадим мы ее съесть. Лети скорее за ней.

На другой день полетел юноша свою мать искать. Нашел, на землю перед землянкой опустился. А мать выйти боится— такая страшная птица прилетела. Снял юноша орлиную шкуру, вошел к матери. Еле-еле убедил ее, что он и есть ее сын. Вышли вместе, надел юноша шкуру, взял мать осторожно в лапы и по-нес. Долго летели, но с матерью ничего не случилось. Сестры ласково ее встретили. А старики спросили только:

— Отец-то твой где?

Юноша отвечал:

— Я убил его, а вы давно уже съели.

— Почему же ты отца своего убил? — спросил старик.

— Был я совсем маленький, привел меня отец на берег мо-ря, посадил в каяк, привязал и пустил каяк в море.

И рассказал старикам, как все дело было. И стала мать орла-человека хорошо жить, ни в чем она не нуждалась и ни-какую работу больше не делала. До глубокой старости жили эти орлы и мать юноши-орла. Совсем потом породнились и жи-ли хорошо и дружно.
"