|
"В тот день, перед вечерней, потехой ратной вновь Погорячить решили себе герои кровь. От топота и кликов гудел дворцовый двор, А из дворца на витязей бросали дамы взор.
Сидели королевы бок о бок у окна, И вдруг о двух героях пришла им мысль одна. Промолвила Кримхильда: "Супруг мой так силен, Что мог бы подчинить себе и вашу землю он".
Брюнхильда возразила: "Напрасные мечты! Вот если б пережили всех нас твой муж да ты, Наш край и впрямь достался б супругу твоему, Но раз мой Гунтер здравствует, вовек не быть тому".
Ответила Кримхильда: "Ты лучше посмотри, Насколько Зигфрид краше, чем все богатыри. Меж ними он - как месяц меж звезд порой ночной. Горжусь я тем, что он меня назвал своей женой".
Брюнхильда не смолчала: "Как Зигфрид ни хорош, Ни храбр, ни прям душою, признать должна ты все ж, Что Гунтер, брат твой смелый,- знатней и удалей. С ним не идет в сравнение никто из королей".
Воскликнула Кримхильда: "Поверь, сестра моя, Превозношу супруга не без причины я: Себя он так прославил в дни мира и войны, Что Зигфрид с Гунтером твоим величием равны".
"Тебя я не хотела, Кримхильда, оскорбить, Но с Гунтером не может супруг твой ровней быть. Об этом я узнала от них самих в те дни, Когда искать моей руки приехали они.
Тогда твой брат отвагой любовь мою стяжал, И Зигфрид мне признался, что он - простой вассал. А коли так, вассалом он должен и считаться". Красавица Кримхильда ей: "Как это может статься?
Не верю я, чтоб братья и вся моя родня За подданного выдать осмелились меня, А потому покорно прошу тебя, подруга, Не говорить подобных слов про моего супруга".
"Я говорить их буду,- Брюнхильда ей в ответ.- Мне с мужем отрекаться от подданных не след: Пускай и впредь нам служат, как долг и честь велят". Тут на невестку кинула Кримхильда гневный взгляд.
"Придется все ж отречься тебе от одного: Мой муж слугою не был вовек ни у кого. Знатнее, чем твой Гунтер, его отважный зять, И ты должна свои слова назад немедля взять.
Вот что еще мне странно: коль впрямь он ленник твой И ты повелеваешь по праву им и мной, Как он посмел так долго вам дани не платить? Тебе надменный свой язык пора б укоротить".
Воскликнула Брюнхильда: "Свой чванный нрав уйми! Ведь мы еще посмотрим, кто больше чтим людьми - Ты или я, чьей воле покорен каждый здесь". И тут уж вовсе королев объяли злость и спесь.
"Пусть будет так, Брюнхильда, как ты сейчас сказала. Ты моего супруга считаешь за вассала, А я при всех, кто службой обязан вам и нам, Перед тобою, первая, войду сегодня в храм.
Сегодня ж ты увидишь, что выше родом я И что славней, чем Гунтер, тот, кто мне дан в мужья. Отучишься ты думать, что я - твоя раба. А коль воображаешь ты, что это похвальба,
Я повторяю снова, что первой в храм войду У всех твоих вассалов и женщин на виду, Чтоб моему величью дивился вормсский двор", Вот так меж королевами и начался раздор.
Брюнхильда заключила: "Коль ты убеждена, Что верностью вассальной пренебрегать вольна, Ты от меня отдельно со свитой в храм пойдешь". И ей вдогонку бросила Кримхильда: "Ну, так что ж?"
Затем велела дамам: "Оденьтесь сей же час. Пускай в восторг бургунды придут, увидев вас, И знают, что не в меру их госпожа горда, И я от чванства отучу Брюнхильду навсегда".
Принарядились дамы, и, свиту оглядев, Из всех на праздник в Вормсе прибывших с нею дев В собор взяла с собою Кримхильда сорок три. Шли с ними люди Зигфрида, бойцы-богатыри.
Шелк яркий аравийский на женщинах сверкал, Но даже он, казалось, бледнел и померкал, Как только на Кримхильду бросали вормсцы взгляд - Так царственно роскошен был в тот день ее наряд.
Народ давался диву: знать, что-нибудь стряслось, Коль обе королевы идут к вечерне врозь - Ведь раньше их, бывало, не разольешь водой. Увы, кто знал, что их раздор для всех чреват бедой!
Тем временем Брюнхильда со свитою своей Направилась к собору и встала у дверей. Беседа завязалась у витязей и дам, А тут и гостья подошла ко входу в божий храм.
Наряд ее прислужниц был сказочно хорош - Такой вовек не снился и дочерям вельмож. За Зигфридом не бедно жила его жена: Богатством тридцать королев могла затмить она.
Вам подтвердил бы каждый, кто был в тот миг у храма, Что в жизни он не видел пышней одетой дамы, Чем спутницы Кримхильды, пришедшие в собор. Она принарядила их невестке вперекор.
Итак, столкнулись свиты обеих королев, И тут хозяйка гостье, от злобы побелев, Надменно приказала не преграждать пути: "Пускай супруга ленника даст госпоже пройти".
Разгневанно Кримхильда воскликнула в ответ: "Молчи! Твое злоречье тебе самой во вред. Как саном королевским кичиться может та, Кто подданным своим была в наложницы взята?"
"Кого же ты, Кримхильда, наложницей зовешь?" - "Тебя, и ты не смеешь сказать, что это ложь. Впервые насладился твоею красотой Не Гунтер, твой законный муж, а милый Зигфрид мой.
Ужель тебе рассудок в ту ночь не подсказал, Что, к хитрости прибегнув, возлег с тобой вассал? Уймись и грех свой тайный не ставь себе в заслугу". Брюнхильда ей: "Твои слова я передам супругу".
"Изволь! Ты не уронишь меня во мненье брата. Сама ты возгордилась, сама и виновата. Коль подданной своею ты смела счесть меня, Меж нами больше дружбы нет с сегодняшнего дня".
Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней, Вошла в собор Кримхильда со свитою своей. Вот так вражда меж ними и началась с тех пор, И помутнел от горьких слез у многих ясный взор.
Какою благолепной вечерня ни была, Брюнхильда с нетерпеньем конца ее ждала. В надменной королеве кипели желчь и злость, Из-за которых многим смерть потом принять пришлось.
Из церкви божьей выйдя, подумала она: "Бранчливая гордячка мне объяснить должна, За что меня дерзнула наложницей назвать. Коль Зигфрид впрямь расхвастался, ему несдобровать!"
Тут вышла и Кримхильда с толпою удальцов. Брюнхильда ей: "Постойте! Из ваших бранных слов Мне видно, что назвали наложницей меня вы. Кто, дерзкая обидчица, вам дал на это право?"
Кримхильда ей: "Дорогу! Ответ на ваш вопрос Дает вот этот перстень, что Зигфрид мне принес В ту ночь, когда на ложе вы с ним взошли вдвоем". Да, для Брюнхильды этот день стал самым черным днем.
Она в ответ сказала: "Не спорю, перстень - мой, Но у меня украден он чьей-то злой рукой, И кем он был похищен, теперь я вижу ясно". Тут обуял обеих гнев, безмерный и ужасный.
Воскликнула Кримхильда: "Нет, не воровка я. Умолкни, иль навеки погибла честь твоя. Да, ты принадлежала супругу моему, И пояс, что на мне надет,- порукою тому".
Из шелка Ниневии был этот пояс свит, Каменьями унизан и жемчугом расшит. Заплакала Брюнхильда при взгляде на него И так сказала подданным супруга своего:
"Пускай властитель рейнский сюда придет сейчас И от меня услышит, как я вот здесь, при вас, Его родной сестрою была оскорблена. Наложницею Зигфрида я ею названа".
Пришел державный Гунтер и с ним весь цвет страны. Король спросил с участьем у плачущей жены: "Кто вам посмел обиду, любовь моя, нанесть?" В ответ Брюнхильда: "У меня для слез причины есть.
Твоей сестрой бесчестью я предана при всех. Она твердит, что тайно я совершила грех И что не ты, а Зигфрид со мною первый лег". Король вспылил: "Несправедлив и лжив ее упрек".
"Она бесстыдно носит мой перстень золотой И драгоценный пояс, что был потерян мной. От горя и обиды мне белый свет не мил, И я молю, чтоб ты с меня пятно позора смыл".
Сказал ей муж: "Мы зятя к ответу призовем. Коль он в бахвальстве грешен, пусть повинится в том; А нет - пусть опровергнет слова жены своей". И повелел он Зигфрида позвать к нему скорей.
Явился нидерландец, в слезах увидел дам И молвил удивленно собравшимся мужам: "Что заставляет женщин так горько слезы лить И для чего меня король просил к нему прибыть?"
В ответ державный Гунтер: "Скрывать не стану, зять. Осмелилась невестке сестра моя сказать, Что ты Брюнхильду первым познал в обиду мне И этим не побрезговал похвастаться жене".
Вскричал могучий Зигфрид: "Коль ты, мой шурин, прав, Поплатится Кримхильда за свой сварливый нрав, А я великой клятвой при всем дворе готов Поклясться, что не говорил супруге этих слов".
Сказал властитель рейнский: "С тобою мы согласны. Не будет эта клятва ни лишней, ни напрасной. Она тебя очистит от подозрений в лжи". Тут окружили Зигфрида бургундские мужи,
А Зигфрид поднял руку и смело клятву дал. Тогда воскликнул Гунтер: "Теперь я увидал, Что мне не причинили вы никакого зла И что моя сестра на вас напраслину взвела".
Отважный Зигфрид молвил: "Весьма жалею я О том, что оскорбила в сердцах жена моя Пригожую Брюнхильду, чей муж - мой верный друг". Переглянулись витязи, стоявшие вокруг.
Он продолжал: "Мой шурин, обязанность мужчины - Укоротить супруге язык не в меру длинный. Ты дай урок Брюнхильде, а я Кримхильде дам. Из-за ее бесчинств меня постигли стыд и срам".
Но гордых женщин было уже не укротить. Брюнхильда продолжала по целым дням грустить, И жалость все вассалы почувствовали к ней, И Хаген доблестный пошел к владычице своей.
Он расспросил, в чем дело, о чем скорбит она, И ей поклялся смело, что Зигфриду сполна Воздаст за поношенье, бесчестье и позор Иль в жизни радости ему не видеть с этих пор.
Он с Гернотом могучим и Ортвином втроем Лишить героя жизни задумали тайком. Но Гизельхер услышал, о чем ведется речь, И молвил заговорщикам, чтоб друга оберечь:
"Вам, витязи, об этом невместно рассуждать. За что хотите смерти вы Зигфрида предать? Ужель заплатит жизнью прославленный герой За то, что вздорят женщины по пустякам порой?"
Ответил Хаген: "В поле траве не место сорной. Держать чужих ублюдков в своем дому зазорно. Погибнет тот, кто клеплет на нашу госпожу, И пусть не жить мне самому, коль слова не сдержу".
Тогда вмешался Гунтер: "От зятя никогда Я с братьями не видел бесчестья и вреда. За что же ненавидеть и убивать того, Кто, кроме блага, мне и вам не сделал ничего?"
На это Ортвин Мецский дал королю ответ: "Хоть он силен безмерно, ему спасенья нет, И лишь мигнуть вам стоит, чтоб я его убил". Так ими обречен на смерть безвинно Зигфрид был.
От слова к делу, правда, не перешел никто. Лишь Хаген государю нашептывал про то, Как много стран захватит по смерти зятя он. Молчал король, но явно был расстроен и смущен.
А гости в честь Кримхильды затеяли турнир И много крепких копий, к ней едучи на пир, Переломать успели от храма до дворца. Бургундам же великий гнев переполнял сердца.
Сказал вассалам Гунтер: "Умерьте вашу злость. Пусть здравствует и дальше наш благородный гость. К тому ж могуч он слишком - ему отпор не дашь, Коль, на беду, он вызнает про тайный сговор ваш".
"Он нас,- ответил Хаген,- не заподозрит даже. Беды не опасайтесь - я так все дело слажу, Что за позор Брюнхильды мы Зигфриду отметим. Его до смерти буду я считать врагом своим".
Спросил король бургундский: "Но как убить его?" "От вас я,- молвил Хаген,- не скрою ничего. Пришлем мы неизвестных здесь никому гонцов К вам с объявлением войны от имени, врагов.
Как только сообщите вы зятю про войну, Вам вызовется Зигфрид помочь, как в старину, И тут уж он погибнет по жениной вине, Затем что тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне".
Так короля на низость сумел вассал подбить, И Зигфрида бургунды решили погубить, Пока он все не вызнал и не убил их сам. Да, много славных витязей унес раздор двух дам!"
Цитируется по изданию: Песнь о Нибелунгах Автор: Перевод Ю.Б.Корнеева
|