%D0%98%D1%80%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%BB%D0%B5%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B4%D1%8B

"Слухи о великой битве достигли Улада, и сын короля, которому исполнилось всего двенадцать лет, но который был самым пригожим юношей в Ирландии, сказал отцу:

— Позволь мне пойти на помощь Финну, сыну Кумала, и его воинам.

— Ты мал летами и слаб, и слишком нежные у тебя кости, чтобы тебе сражаться наравне с мужами.

Однако юноша не отставал от отца, и пришлось королю запереть своего сына и приставить к нему двенадцать сторожей, его названых братьев.

Рассердился тогда юноша и сказал своим названым братьям так:

— Мой отец в юности прославил свое имя великими подвигами. Так почему он мешает сыну сделать то же самое? Помо-гите мне, и я до конца дней буду вам другом.

Так он говорил с ними и просил их, пока они не согласились вместе с ним бежать к Финну и фениям. Дождавшись, когда король заснет, они отправились в дом, где хранилось оружие, и каждый взял себе щит, и меч, и шлем, и два копья, и двух гончих щенков. Потом они покинули Улад, прошли Коннахт, Каил-ан-Хосанма, что значит Защитные Леса, названные так в честь всех избранных королей и мудрых бардов, а потом через Сиарайге вышли к Белому берегу.

На Белом берегу они оказались как раз, когда Долар Дурба похвалялся своими победами перед мужами Ирландии. Ойсин уже поднялся со своего места, чтобы идти и биться с ним, потому что ему было легче умереть, чем сносить избиение фениев. Все воины, и мудрецы, и музыканты, и барды заплакали, не зная, как остановить его.

В это время сын короля Улада подошел к Финну и почтительно приветствовал его, и Финн спросил, кто он и откуда.

— Я — сын короля Улада и пришел сюда с моими двенадцатые назваными братьями, чтобы сражаться с чужеземцами.

— Добро пожаловать, — ответил ему Финн.

Тут вновь послышалась неумеренная похвальба Долара Дурбы.

— Кто это? — спросил сын короля Улада.

— Чужеземец, который вызывает на бой сто фениев.

После этих слов Финна двенадцать названых братьев сына короля Улада, не говоря ни слова, спустились на берег.

— Ты еще мал и тебе не справиться со взрослым мужем, — сказал Копан сыну короля Улада.

— До сегодняшнего дня мне не приходилось встречаться с фениями, но я знаю тебя, Конан Маол, и знаю, что ты ни разу еще не сказал никому доброго слова. Посмотри, испугаюсь ли я чужеземца, потому что я собираюсь биться с ним.

Финн удержал юношу за руку и стал отговаривать его, но опять вмешался Конан, который сказал так:

— Многих мужей положил Долар Дурба, и среди них не было ни одного, кто не мог бы справиться с таким, как ты.

Услыхав это, сын короля Улада разозлился и от злости высоко подпрыгнул, как раз когда Долар Дурба вновь заорал во всю мочь.

— Что он кричит? — спросил сын короля Улада.

— Он убил двенадцать твоих названых братьев и зовет еще воинов биться с ним, — ответил Конан.

— Горе мне! — вскричал сын короля Улада.

Одним прыжком он оказался против Долара Дурбы, и при виде него громко рассмеялись чужеземцы на кораблях, решив, что у фениев не осталось больше мужей и пришел им конец, если пускают они мальчишку против героя. От насмешек только рассвирепел сын короля Улада и храбро пошел на Долара Дурбу, нанеся ему множество ран, прежде чем он успел опомниться от неожиданности. Долго они бились. Когда от щитов и мечей остались одни обломки, они стали биться на кулаках и бились, пока их обоих не накрыла волна. Великая печаль сошла на оба воинства.

Когда утром море отступило, обоих героев нашли не разжавшими смертельного объятия, разве лишь Долар Дурба лежал внизу, а сын короля наверху. Так все узнали, что он одолел чужеземца. Фении похоронили сына короля Улада, положили на могилу камень и оплакали его как полагается.

Сын верховного короля

Финн сказал, что вызовет на бой Дайре Донна, короля Всех Земель, однако Кайльте попросил его подождать, потому что он сам хотел биться с врагами. Финн согласился при условии, если он найдет довольно воинов идти с ним. Он послал с ним сто воинов, и Ойсин тоже послал сто воинов, и так же поступили остальные вожди.

Вызов Кайльте принял сын короля Великой равнины. Когда они бились, к берегу пристали еще корабли, и Финн решил, что они пришли на помощь чужеземцам.

На это Ойсин сказал ему:

— Редко ты ошибаешься. Финн, но на этот раз ошибся. Разве ты не узнаешь наших друзей Фиахру, сына короля бретонских фениев, и Дуабана Донна, сына короля Туатмумайна, с воинами?

Сойдя на берег, герои увидели, что клонится долу стяг Кайльте, и поспешили ему на помощь. Ни один чужеземец не ушел от их мечей, ни сын короля, ни его воины.

— Кто сегодня на страже? — спросил Финн.

— Мы, — ответили девять Гарбов из Слиаб Мис, из Слиаб Куа, из Слиаб Клайр, из Слиаб Крот, из Слиаб Муис, из Слиаб Фуат, из Слиаб Ата Мойр, из Дун Кобайр и Данделгана.

Еще не кончилась ночь, как вышли против них воины во главе с королем Дрегана. К утру никого не осталось в живых, кроме трех Гарбов и короля Дрегана, но и они полегли все.

Так продолжалось день за днем, неделя за неделей, и много было потерь с обеих сторон. Когда Фергус Сладкогубый увидел, сколько убито фениев, он попросил позволения покинуть поле боя и отправился в Тару к верховному королю Ирландии. Фергус обо всем сказал ему, и задумался верховный король, ,а потом ответил так:

— Хорошо, что Финн на страже Ирландии, но нет ни одного мужа в стране, который посмел бы взять мертвую свинью, или оленя, или лосося из страха перед фениями, нет ни одного мужа в стране, который посмел бы перейти из одного королевства в другое, не получив позволения от Финна, нет ни одного мужа в стране, который посмел бы взять себе жену, не узнав прежде, не возлюбленная ли она фения. Слишком часто Финн поступал несправедливо с ирландцами, и для нас будет лучше, если победят чужеземцы, а не Финн.

Тогда Фергус пошел на луг, где играл со своими сверстниками сын короля.

— Нет от вас помощи Ирландии, — сказал ему Фергус. — Почему ты играешь туг, когда чужеземцы хотят захватить твою страну?

Он долго уговаривал и стыдил его, пока юноша не бросил мяч и не пошел по Таре, собирая мужей на великое сражение. Тысяча и двадцать воинов, не испросив позволения у верховного короля, двинулись в направлении Белого берега. Фергус поспешил сообщить Финну о приближении воинства сына верховного короля Ирландии, и все фении поднялись со своих мест, приветствуя юношу.

Финн сказал ему так:

— Не ждали мы тебя, юноша, в дни битвы, когда не поют барды, не звучит музыка и жены не дарят нас своим присутствием.

— Не ради игр” пришел я сюда, — ответил сын верховного короля.

— Нет у меня обычая позволять не видавшему битв юноше идти в сражение. Не хочу быть виновным в твоей гибели.

— Клянусь, я буду биться и без твоего позволения.

Фергус спустился к морю, чтобы от имени сына верховного короля вызвать на бой чужеземцев.

— Кто ответит на вызов? — спросил король Всех Земель своих воинов.

— Я, — сказал Клайгех, король Керды.

Он сошел на берег, и с ним три красных отряда. Когда сын верховного короля встал против них, его воины сказали ему:

— Держись, потому что фениям все равно, кто одолеет в битве — ты или чужеземцы.

Услыхав это, сын верховного короля бросился в самую гущу чужеземных воинов и вскоре перебил всех вождей. Тогда разъяренный Клайгех сам вышел к нему, и они долго бились, пока наконец не взял верх сын верховного короля и не отрубил голову своему врагу.

Король Лохланна и его сыновья

День за днем бились фении, и в конце концов Финн сказал Фергусу Сладкогубому так:

— Узнай, Фергус, сколько еще осталось фениев, способных к битве.

Фергус пересчитал воинов.

— У нас остался один отряд фениев, но каждый воин если не справится со ста врагами, тридцатью или девятью, то уж с тремя справится наверняка.

— Если так, то иди к королю Всех Земель и вызывай его на бой.

Фергус спустился к морю, поднялся на корабль и нашел короля Всех Земель на ложе, внимающим игре на арфе.

— Долго ты спишь, король Всех Земель, — сказал Фергус. — Но не буду стыдить тебя, потому что ты спал в последний раз. Фении ждут тебя на берегу.

— Не думаю, чтобы среди них нашелся воин, достойный меня. Сколько всего осталось фениев?

— Один отряд. А сколько у тебя отрядов?

— Тридцать пришли со мной и двадцать пали от рук фениев. Но десять отрядов еще остались; А еще у меня есть восемь героев, которые могли бы покорить все земли, окажись они моими врагами. Это я сам, Конмайл, мой сын, и Огармах, дочь короля Греции, с которой никто не сравнится в бою, кроме меня, и Финнахта Зубастый, главный в моем доме, и король Лохланна, Кайсел Клумах Украшенный Перьями с тремя сыновьями, Тохой, Форне Широкоплечим и Монгахом Морским.

— Клянусь клятвой моего народа, — сказал король Лохланна, — если кто выйдет прежде меня и моих сыновей биться с фениями, мы вовсе не будем биться.

— Я буду биться один, — сказал Форне, самый младший сын короля Лохланна.

С этими словами он облачился в доспехи и вышел к фениям Ирландии, держа но красному мечу в обеих руках. Многих положил он, и узким стал берег от мертвых тел.

Увидел это Финн, и тяжело стало у него на сердце в предчувствии смерти, поэтому постарался он ободрить фениев. А потом поднялся со своего места Фергус Сладкогубый и сказал так:

— Горе вам, фении! Тяжело вам сегодня защищать родную Ирландию! Так и один муж отберет ее у вас, потому что вы похожи не на храброе воинство, а на стаю пугливых птиц, что прячутся под кустом от ястреба. Все вы хотите, чтобы вас защищали Финн, и Ойсин, и Кайльте, а сами вы разве не умеете биться?

— Клянусь, — отозвался Ойсин, — ты сказал правду. Ни один из нас не старается отличиться.

— Ни один не старается отличиться, — согласился с ним Фергус.

Ойсин громко вызвал на бой сына короля Лохланна.

— Выходи, сын Лохланна, я буду биться с тобой.

— Клянусь, тебе недолго осталось жить.

Сошлись они лицом к лицу, и вскоре всем показалось, что сын короля Лохланна одолевает Ойсина.

— Клянусь, бард, — сказал Финн Фергусу Сладкогубому, — напрасно ты послан моего сына против чужеземца. Вставай теперь, хвали его, чтобы взыграла в нем сила.

Фергус спустился на берег и сказал так:

— Ойсин, стыдно фениям смотреть, как ты бьешься сегодня, а ведь смотрят на тебя много гонцов и конюших от дочерей королей и вождей Ирландии.

Приободрился Ойсин и пронзил копьем грудь Форне, сына короля Лохланна, а потом возвратился к отцу и фениям.

Громко кричали чужеземцы, оплакивая Форне. Рассвирепели его братья. Несправедливым показалось им, что он пал от руки фения. И Тоха, средний сын короля Лохланна, сошел на берег, чтобы отомстить ирландцам. Он бросился в самую гущу воинов, разя всех направо и налево, пока они не расступились и он не оказался лицом к лицу с сыном Лугайда. Долго бились два героя. Погнулись у них мечи, сломались копья, и потеряли они свои позолоченные щиты. В конце концов поднатужился сын Лугайда и разбил мечом меч врага, а потом ударил еще раз и рассек надвое его сердце. Довольный и гордый возвратился он к фениям.

Тогда сошел на берег первенец короля Лохланна, Монгах Морской, и с ним поднялись все отряды чужеземцев.

— Остановись, король Всех Земель, — сказал он, — потому что прежде я должен отомстить за моих братьев.

Он встал на берегу, держа в руке цеп с семью железными шарами и пятьюдесятью железными цепями с пятьюдесятью яблоками на каждой цепи и пятьюдесятью смертельными колючками на каждом яблоке. Он бросился в самую гущу фениев, никого не оставляя в живых на своем пути, и великий стыд охватил сына бретонского короля. Он попросил:

— Иди сюда, Фергус Сладкогубый, и восхваляй меня, пока я не начну биться с чужеземцем.

— Мне нетрудно хвалить тебя, — отозвался Фергус. Два героя сошлись лицом к лицу, и смотрели друг на друга, и говорили гордые слова, а потом Монгах занес над головой руку с цепом, чтобы ударить им сына бретонского короля, но тот отпрыгнул в сторону и сам ударил его мечом, отрубив сразу обе руки, а потом ударил еще раз и разрубил его пополам, но когда Монгах падал, одно из его железных яблок попало в рот Фидеху, и пробило ему череп, и вышло у него из затылка, и два героя легли на землю ногой к ноге и лицом к лицу.

Потом сошел на берег сам король Лохланна, Кайсел Украшенный Перьями. В руке у него был щит, но не простой, а выкованный кузнецом-фомором, от которого исходило красное пламя. Даже если его опускали в море, он все равно не переставал гореть. А когда Кайсел надевал его на руку, то никто не мог приблизиться к нему.

Еще никогда не убивали столько фениев в один день, как в тот полдень, когда языки пламени от щита Кайсела дырявили тела воинов-ирландцев и они сгорали, будто высушенный дуб. И никто не мог никому помочь, потому что, коснувшись рукой горящего щита, нельзя было не загореться самому. Великая беда пришла к фениям.

И Финн сказал:

— Поднимите руки, ирландские фении и трижды громко назовите того, кто пойдет биться против чужеземца.

Рассмеялся король Лохланна, услыхав, кого прочат ему в соперники, а Друимдерг, внук вождя уладских фениев, уже был рядом и пронзил его смертоносным копьем, которое называли Кродерг, что значит Красная Дыра, и которое переходило от отца к сыну. Не найдя ни одного открытого места на теле короля Лохланна, Друимдерг бросил копье, целясь ему в открытый рот, потому что он в это время смеялся над фениями. Упал король Лохланна, и его щит упал на него, перестав гореть. Друимдерг отрубил ему голову и долго потом похвалялся своей победой."