%D0%AF%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D0%BC%D0%B8%D1%84%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F

"В старину это было, в далекую старину. Жили где-то старик со старухой.

Старик был работящий, и все звали его честным дедом.

Однажды утром встал он спозаранок и пол в кухне подметает. А на земле лежит горошинка. “Хорошая горошинка, сладкая”,- подумал он, но только руку протянул, как она покатилась и катится, катится.

Наклонится поймать, а она покатится - коконкорон-коконкорон - и закатилась наконец - коконкорон - в мышиную норку.

Но дед все гнался за ней и, не долго думая, полез в мышиную норку. Открылась перед ним дорога. Дед побежал по ней все прямо-прямо, и вот стало совсем темно.

Вдруг видит — стоит храм, он в него и вошел. А уж там такая темь — ничего не видать! Спрятался он под досками пола и уснул.

В середине ночи послышался шум, и все ближе: дзудон-дзудон.

- Ох, кто это, кто сюда идет? - задрожал от страха дед. - Пропал я, съедят меня...

И вот с восточной стороны явились тэнгу, с западной тоже пожаловали тэнгу. Слышен шум и топот: доэн-доэн.

- Смотри-ка, что они нынче ночью затевают?! -удивляется старик.— Сколько их явилось!

А той порой с южной стороны донесся шум: доэн-досун-дзудон. Еще тэнгу идут. С северной стороны тоже слышится такой громкий шум, что страх берет: доэн-досун-дзудон.

Собрались тэнгу со всех четырех сторон.

Надо сказать, что у старика была большая-пребольшая шишка на щеке. Стал он из-под пола выглядывать со своей шишкой, присыпанной песком. А тэнгу дружно пустились в пляс и так весело поют:

Тэнгу, тэнгу, восемь тэнгу,
А со мною девять тэнгу.
Если тигр не придет,
Будем до утра плясать.
Суттон-суттон, сорэ-сорэ.
Тэнгу, тэнгу, восемь тэнгу,
А со мною девять тэнгу.
Если тигр не придет,
Будем до утра плясать.
Сутгон-сутгон.

Загляделся старик и совсем забыл, что он под полом прячется, выскочил оттуда и сам пустился в пляс, тряся своей шишкой. Такой это был зажигательный напев:

Тэнгу, тэнгу, восемь тэнгу,
А со мною девять тэнгу.
Если тигр не придет,
Будем до утра плясать.
Суттон-сутгон, сорэ-сорэ.
Тэнгу-тэнгу, восемь тэнгу,
А со мною девять тэнгу,
Если тигр не придет,
Будем до утра плясать.
Суттон-сутгон.

До того разошелся старик, забыл свой страх, обо всем на свете позабыл. Пляшет-скачет. Глядят на него тэнгу, удивляются;

- Нынче ночью пожаловал к нам забавный старик.

Здорово он пляшет, потешил нас. Откуда только взялся такой? Дедушка, ты горазд плясать, приходи к нам опять завтра ночью.

- Ладно, приду.

Но тут вдруг старик опомнился и опять задрожал от страха.

- А вдруг обманешь, не придешь? - усомнился один тэнгу.— Вот что, возьму в залог твою шишку.

Ухватил тэнгу его шишку, давай тянуть изо всех сил, она и отвалилась. Дед, не помня себя от радости, отправился домой. С тех пор и прозвали его дед Кобутори2.

А у старика-соседа по прозвищу Непутевый Дед тоже была огромная шишка на щеке.

- Послушай, сосед, как ты от своей шишки избавился? Без шишки ты вон какой приглядный! - пристал Непутевый Дед с неотвязными расспросами.

Рассказал ему честный дед все, что с ним приключилось прошлой ночью:

— Стал я утром подметать кухню, вижу, лежит горошинка. Хотел я ее поднять а она покатилась-покатилась и закатилась в мышиную норку. Я за ней, а там темно как ночью. Что будешь делать? Спрятался я под полом в храме, а тут, откуда ни возьмись, тэнгу пожаловали, целая толпа тэнгу — и давай плясать. Такой был веселый танец, что я тоже пустился в пляс. И велели они мне строго-настрого прийти к ним опять. В залог шишку взяли.

- Вот оно что! Давай пойдем вместе со мной.

- Ну нет. Иди туда один.

Встал Непутевый Дед на другое утро спозаранок и начал подметать кухню. Смотрит - горошинка покатилась и закатилась в мышиную норку.

- Ну и я тоже залезу в мышиную норку.

Полез Непутевый Дед ползком в мышиную норку. Глядь - стоит храм, а кругом темь такая, глаз выколи. Спрятался он под полом. Вдруг послышался шум и топот:

досун-досун. Отовсюду, с запада и востока, с юга и севера собрались тэнгу. Стали они толпой плясать, припевая:

Тэнгу, тэнгу, восемь тэнгу,
А со мною девять тэнгу...
Если тигр не придет, Будем до утра плясать.
Суттон-сутгон, сорэ-сорэ.
Тэнгу, тэнгу, восемь тэнгу,
А со мною девять тэнгу,
Если тигр не придет,
Будем до утра плясать.
Суттон-сутгон.

Вылез Непутевый Дед из-под пола и ну плясать и распевать вместе с тэнгу. Только он и плясать-то не умел вовсе. Пляшет - спотыкается, с ладу сбивается, слушать и глядеть противно.

Закричали тэнгу:

- Нет, старик, не умеешь ты плясать! Только мешаешь!

- Надо ему вернуть залог! - И с размаху прилепили ему шишку на другую щеку.

Побрел старик домой. Голосит с горя:

- Ай-ай, бабушка! Была одна шишка, стало две! Была шишка, стало две!

Услышала старуха, как дед причитает, обрадовалась:

- У моего деда шишку сняли, от большой радости он во весь голос поет.

Но не смог Непутевый Дед вылезти из мышиной норки, застрял там и еще пуще кричит.

- Что это сегодня мыши так расшумелись? - дивится старуха. Взяла и завалила большой ступкой мышиную норку.

Не надо по-глупому людям подражать, не то как раз в беду попадешь.

Тут и сказке конец."