%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD-%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%20%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD%EF%BF%BD

"Через некоторое время после этого Болли повел разговор с Олавом, своим родичем, и сказал:

- Пришло время, родич, когда я почувствовал желание прочно осесть и жениться. Мне кажется, что я теперь уже совсем взрослый. И я хотел бы получить от тебя помощь и поощрение словами, потому что большинство людей здесь придают большое значение твоим словам.

Олав отвечал:

- Я полагаю, что не найдется женщины, для которой не было бы честью твое сватовство. Но ты, наверное, не стал бы говорить со мной, если бы не решил заранее, о чем поведешь речь Дальше.

Болли отвечал:

- Я не хотел бы свататься в чужих краях, пока имеются достойные невесты поблизости, Я хочу посвататься к Гудрун, дочери Освивра. Она первая среди женщин. Олав сказал:

- Это такое дело, в которое я не хочу вмешиваться. Тебе Болли, известно не менее, чем мне, что говорили о любви между Кьяртаном и Гудрун. Однако, если это так важно для тебя, то я не буду тебе препятствовать, если уже имеется согласие Освивра. Говорил ли ты что-нибудь Гудрун?

Болли отвечал, что он уже однажды говорил с ней об этом деле, но она не очень-то пошла ему навстречу.

- Я надеюсь, - сказал он, - что Освивр будет иметь первое слово в этом деле.

Олав сказал, чтобы он поступал так, как ему кажется лучше Вскоре после этого Болли отправился из дому, и с ним сыновья Олава, Халльдор и Стейптор. Их было всего двенадцать человек. Они поехали в Лаугар. Освивр принял их хорошо, а также его сыновья. Болли сказал Освивру, что хочет с ним поговорить и приступил к своему сватовству, и просил Освивра отдать ему в жены Гудрун, его дочь. Но Освивр отвечал следующее:

- Как ты знаешь, Болли, Гудрун - вдова, и сама распоряжается собой. Однако я поддержу твое сватовоство.

Освивр пошел к Гудрун и сказал ей, что приехал Болли, сын Торлейка:

- Он сватается к тебе. Тебе решать в этом деле. Но если ты хочешь меня послушаться, мое желание, чтобы Болли не было отказано.

Гудрун отвечала:

- Быстро решаешь ты это дело. Болли однажды уже говорил об этом со мной, и я ему ответила полным отказом, и таково мое намерение и сейчас.

Тут Освивр сказал:

- Многие решат, что в тебе больше говорит гордость, нежели благоразумие, если ты откажешь такому человеку, как Болли. Но пока я жив, я должен нести заботу о вас, моих детях, по той причине, что я вижу дальше и яснее, чем вы.

И поскольку Освивр был так недоволен, Гудрун не осмелилась противиться ему и согласилась, хотя и с большой неохотой. Сыновья Освивра очень уговаривали ее. Родство с Болли казалось им очень выгодным. Долго ли коротко ли шла речь об этом деле, но в конце концов все договорились, и состоялась помолвка, а свадьба была назначена на первые зимние ночи. После этого Болли поехал домой, в Хьярдархольт, и рассказал Олаву о своей помолвке. Тот проявил мало радости по этому поводу. Болли оставался дома до тех пор, пока не настало время ехать па свадьбу. Он пригласил Олава, своего родича, по тот не спешил согласиться, однако все же приехал по просьбе Болли. Свадьбу праздновали в Лаугаре с большим великолепием. Болли оставался там в течение всей зимы. Совместная жизнь Болли с женой была не особенно счастлива по вине Гудрун.

И когда пришло лето, то корабли поплыли из одной страны в другую. Тут в Норвегию пришла весть из Исландии, что там все приняли христианство. Конунг Олав обрадовался этому и дал разрешение всем исландцам, которых он держал как заложников, ехать, куда они пожелают. Кьяртан ответил, - потому что он был первым среди всех людей, которых держали как заложников:

- Велика наша благодарность. Мы намереваемся этим летом посетить Исландию.

Тогда конунг Олав сказал:

- Я не возьму обратно свои слова, Кьяртан. Однако они были сказаны, пожалуй, другим людям, а не тебе, потому что, думается нам, Кьяртан, ты здесь скорее был гостем, чем заложником. Хотел бы я, чтобы ты не выказывал пожелания уехать в Исландию, хотя у тебя там есть знатные родичи, потому что от тебя зависит запять такое положение в Норвегии, какое не было бы возможным в Исландии.

Тут Кьяртан отвечал:

- Пусть Господь воздаст вам за ту честь, которую вы мне оказывали с тех пор, как я нахожусь у вас на службе. Но все же я надеюсь, что вы дадите мне разрешение уехать, так же как и другим, кого вы здесь некоторое время задерживали.

Конунг сказал, что так тому и быть, и добавил, что среди людей без высокого звания вряд ли найдется человек, равный Кьяртану.

Этой зимой Кальв, сын Асгейра, был в Норвегии, Еще предыдущей осенью он вернулся с запада, из Англии, на корабле своем и Кьяртана с выручкой за товары, и после того, как Кьяртан получил разрешение па путешествие в Исландию, Кальв и Кьяртан начали готовиться к отплытию. И когда корабль был готов к отплытию, Кьяртан отправился к Ингибьёрг, сестре ко-пупга. Она хорошо приняла его и позволила ему сесть рядом с собой, и они повели беседу. Тут Кьяртан сказал Ингибьёрг, что он собирается ехать в Исландию, Тогда она ответила:

- Я полагаю, Кьяртан, что ты делаешь это больше по собственному желанию, нежели по чьему-либо совету.

И после этого у них не хватило слов для дальнейшей беседы. Между тем Ингибьсрг протянула руку к сосуду, который стоял возле нее. Она вынула из него белый головной платок, вышитый золотом, и дала его Кьяртану, и сказала, что он очень хорошо подойдет Гудрун, дочери Освивра.

- Это будет твой свадебный подарок ей. Я хочу, чтобы исландские женщины видели, что та женщина, с которой ты беседовал в Норвегии, не низкого происхождения.

Платок лежал в бархатном мешке. Это была очень дорогая вещь.

- Я не буду тебя провожать, - сказала Ингибьёрг. - Желаю тебе счастливого путешествия и будь здоров.

После этого Кьяртан встал и поцеловал Ингибьёрг, и все видели, что им тяжело было расставаться.

Кьяртан ушел и отправился к конунгу. Он сказал ему, что готов к отъезду. Конунг Олав проводил Кьяртана на корабль, и с ним было множество народу. И когда они пришли туда, где стоял корабль, - с берега на него перекинули сходни, - то конунг произнес:

- Вот тебе меч, Кьяртан! Ты должен взять его от меня на прощанье. Пусть этот меч служит тебе, и я думаю, что никто никаким оружием не победит тебя, пока ты держишь в руках этот меч.

Это была великолепная драгоценность, богато украшенная.

Кьяртан поблагодарил конунга учтивыми словами за всю честь и уважение, которые были ему оказаны, пока он был в Норвегии.

Тут конунг сказал:

- Я хочу просить тебя, Кьяртан, чтобы ты твердо держался своей веры.

После этого они, конунг и Кьяртан, расстались большими друзьями. Затем Кьяртан взошел па корабль. Конунг глядел ему вслед и сказал:

- Большие несчастья угрожают Кьяртану и его роду, и нелегко отвратить этот злой рок."