%D0%93%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%BE-%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%BB%D0%B5%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B4%D1%8B

"Теперь надо рассказать о том, как Скамкель поехал искать овец вверх по Кривой Реке и видит, что на дороге что-то блестит. Оказалось, это нож и пояс. Вещи эти кажутся ему знакомыми, и он отправляется с ними в Церковный Двор. Откель был на дворе, когда Скамкель приехал. Скамкель сказал Откелю:

- Узнаешь эти вещи?

- Конечно, узнаю, - сказал Откель.

- Чьи же они? - спросил Скамкель.

- Раба Мелькольва, - сказал Откель.

- Их должны признать и другие, - сказал Скамкель, - я поддержу тебя.

Они показали эти вещи многим людям, и все их узнали.

Тогда Скамкель сказал:

- Что ты думаешь теперь делать?

Откель сказал:

- Надо съездить к Мёрду, сыну Вальгарда, и попросить у него совета.

После этого они поехали в Капище, показали эти вещи Мёрду и спросили, узнает ли он их.

Он сказал, что узнает:

- Что же теперь, - добавил on. - Вы собираетесь искать что-нибудь в Конце Склона?

- Наше дело непростое, - сказал Скамкель, - в нем замешаны большие люди.

- Это верно, - сказал Мёрд, - но все же я, кажется, знаю такие вещи о доме Гуннара, которых вы не знаете.

- Мы тебе заплатим, - сказали они, - если ты нам поможешь.

Мёрд ответил:

- Дорого мне обойдутся эти деньги, но я все же, пожалуй, возьму их.

Они дали ему три марки серебра, чтобы он помог им. Он посоветовал им послать женщин со своего двора с мелким товаром, предлагать его хозяйкам и посмотреть, чем им станут платить.

- Потому что, - добавил он, - обычно все прежде всего отдают краденое, если оно у них есть. Так будет и в этом случае, если клеть сгорела не сама, а ее подожгли. Пусть потом женщины покажут мне, что им дали. Однако, как только улики будут найдены, я этим делом больше заниматься не буду.

Они согласились и поехали домой. Мёрд разослал по округе женщин, и они ходили с полмесяца и вернулись с большой ношей. Мёрд спросил их, где им дали больше всего. Они сказали, что всего больше им дали в Конце Склона и что Халльгсрд была щедрее всех. Он спросил, что им там дали.

- Сыру, - ответили они.

Он захотел взглянуть на этот сыр. Они показали ему - это были большие ломти. Он взял их и спрятал.

Вскоре после этого Мёрд поехал к Отколю. Он попросил дать ему форму для сыра, которая была у Торгерд. Тот так и сделал. Он положил в нес ломти сыра, и они точно уложились в пей. Они увидели, что Халльгсрд дала им целый сыр. Мёрд сказал:

- Теперь вы видите, что сыр украла, конечно, Халльгерд. Они собрали все улики. Тогда Мёрд сказал, что больше он этим делом заниматься не будет. На том они и расстались.

Однажды Кольскегг завел с Гуннаром разговор и сказал:

- Скверное это дело, но все говорят, что кража и пожар в Церковном Дворе дело рук Халльгерд.

Гуннар сказал, что так оно, наверно, и есть:

- Что же теперь делать? - добавил он.

Кольскегг сказал:

- Видно, тебе придется расплачиваться за свою жену. По-моему, тебе надо бы съездить к Откелю и предложить ему хороший выкуп.

- Совет хорош, - сказал Гуннар, - так я и сделаю. Вскоре после этого Гуннар послал за Траином, сыном Сигфуса, и Ламби, сыном Сигурда, и те тотчас же пришли. Гуннар сказал им, что собирается делать. Они одобрили его решение. Гуннар поехал с одиннадцатью провожатыми в Церковный Двор и вызвал Откеля. Там был Скамкель, и он сказал:

- Я выйду с тобой. Дело здесь такое, что ум хорошо, а два лучше. Мне хотелось бы быть рядом с тобой, когда это тебе всего нужнее, а сейчас так оно, видимо, и будет. Мой тебе совет: держись смело.

Затем они вышли во двор - Откель, Скамкель, Халлькель и Халльбьёрн. Они поздоровались с Гуннаром. Откель спросил, куда он направляется.

- Всего лишь сюда, - ответил Гуннар. - Я приехал, чтобы сказать тебе, что в большом ущербе, который ты понес, виновны моя жена и раб, которого я купил у тебя.

- Этого можно было ожидать, - сказал Халльбьёрн.

Гуннар сказал:

- Я хочу сделать тебе хорошее предложение: я предлагаю, чтобы это дело рассудили лучшие люди в пашей округе.

Скамкель сказал:

- Предложение твое звучит заманчиво, однако же оно несправедливо: тебя люди любят, а Откеля - нет.

- Тогда я предлагаю, чтобы я сам решил это дело и сразу кончил его. Я предлагаю тебе мою дружбу и готов на месте заплатить сполна. Я уплачу тебе двойную цену.

Скамкель сказал Отколю:

- Не соглашайся. Неразумно давать ему решать дело, когда ты сам должен его решать.

Отколь сказал:

- Я но согласен, чтобы ты сам решал это дело, Гуннар!

Гуннар сказал:

- Я вижу, что тебя настраивают против меня, и придет время, когда я рассчитаюсь с теми, кто это делает. Ну, решай сам. Откель нагнулся к Скамкелю и спросил:

- Что мне ответить?

- Скажи, что предложение это хорошее, но что ты хочешь, чтобы спор ваш разрешили Гицур Белый и Гейр Годи. Тогда народ станет говорить, что ты похож на своего деда Халлькеля, который был очень доблестным человеком.

Откель сказал:

- Это хорошее предложение. Но я все же хочу, чтобы ты дал мне время посоветоваться с Гицуром Белым и Гейром Годи.

Гуннар сказал:

- Делай как знаешь. Но люди скажут, ты сам не знаешь, что для тебя почетно, раз не принял предложение.

Гуннар отправился домой. Когда он уехал, Халльбьерн сказал:

- Какие вы с ним разные! Гуннар сделал тебе хорошее предложение, а ты не пожелал принять его. Ты что же, собираешься ссориться с Гуннаром, которому нет равного? И какой он хороший человек, что не взял назад своего предложения, дав нам согласиться на него позднее. Мне думается, тебе надо сейчас же поехать к Гицуру Белому и Гейру Годи.

Откель велел подать коня и собрался в путь. Откель был слаб глазами. Скамкель пошел проводить его и сказал:

- Странно, что твой брат не захотел поехать вместо тебя. Давай я поеду, я ведь знаю, как неохотно ты пускаешься в такие поездки.

- Что ж, спасибо, - сказал Откель, - но смотри говори одну правду.

- Хорошо, - сказал Скамкель.

И Скамкель взял его коня и дорожную одежду, а Откель вернулся домой. Халльбьерн был во дворе и сказал Отколю:

- Дружба с рабом до добра не доводит. Нам придется всю жизнь раскаиваться в том, что ты не принял этого предложения. Неразумно посылать такого лживого человека по делу, от которого, можно сказать, зависит жизнь людей.

- Ты уж, верно, струсишь, - сказал Откель, - если Гуннар замахнется своим копьем, раз ты сейчас испугался.

- Неизвестно еще, кто трусливее. Ты ведь тоже знаешь, что Гуннар не долго метится копьем, когда он в гневе.

Откель сказал:

- Все вы трусы, кроме Скамкеля.

И оба были в гневе."